«Не надо командовать рынком»

Строительный комплекс, как и многие другие отрасли экономики, пострадал от кризиса. Однако генеральный директор СК «Ленрусстрой» Леонид Кваснюк считает, что никакой катастрофы не произошло. О том, как компания переживает непростые времена в экономике, он рассказал корреспонденту BG Веронике Зубановой.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

BUSINESS GUIDE: Как ситуация с пандемией повлияла на работу вашей компании? Каковы «масштабы катастрофы»?

ЛЕОНИД КВАСНЮК: Нет никакой катастрофы. Мы не останавливали работу ни на день, ни на секунду. Надели маски, перчатки, закупили антисептики и работали. Все сотрудники — а нас около полутора тысяч человек — сохранили свои места и зарплаты. И никто не заболел. На моей памяти каких только эпидемий не было: и Эбола, и свиной грипп, и птичий! Вирус — он и есть вирус. И «новая экономическая реальность» случалась за время нашей работы столько раз, что мы давно привыкли адаптироваться к любым изменениям. Работа — единственное, что помогает. Работа отгоняет три великих зла: скуку, порок и нужду. Только она может спасти. Вот сегодня мое утро началось со звонка директора Киришского ДСК: она сообщила о запуске новой линии.

BG: Звучит оптимистично.

Л. К.: Я живу на позитиве, плакать и жаловаться не умею. Родился после войны, нас было семеро детей, жили впроголодь — и никогда не плакались. Я и в Чернобыле был, и в Ленинакане: если где-то случалась беда, меня туда отправляли организовать процесс спасательной операции. И организовывал, и спасал. Я ничего не боюсь. Вот и сейчас — хорошо! Мы в самом красивом городе мира, белые ночи стоят, светло, жизнь продолжается. У меня даже двустишие сложилось: «Март и апрель меня не убили, а белые ночи нас разбудили».

BG: Но ограничений было много…

Л. К.: И они нас закалили! Во всем есть доброе начало. В Японии, Китае, Корее жителей не принуждают, у них такое воспитание: поймал вирус — на работу уже не идешь, выходишь — надеваешь маску. Мы, русские, немного разгильдяи: пока гром не гремит, мы не крестимся. А этого поганого коронавируса испугались — и начали маски носить, руки мыть. Так что это по-настоящему хорошая прививка.

Любые изменения могут помочь нам самим стать лучше. Вспомните, еще недавно все спрашивали: «Эскроу-счета — это хорошо или плохо?» Мы ворчали, ругались: «Зачем, почему нам все время что-то новое придумывают?» Но теперь уже привыкли к этому, немножко понервничали и приняли как данность. А сегодня эскроу-счета нам помогают.

BG: Сейчас?

Л. К.: Да. Мы же постоянно работаем. Нет свободных денег — это тяжко, но главное: средства на работу есть, идет обеспечение финансирования стройки. Многие фирмы закрылись, а кто перешел на финансирование под эскроу,— выжил. Наша национальная особенность, как мне кажется,— в том, что мы умеем жить, только борясь и побеждая. Мы гордимся, когда Наполеона победили, когда Гагарин, когда Крым наш. А в спокойные времена нам, словами Лермонтова, «и скучно, и грустно, и некому руку подать». Коронавирус нас заставил снова бороться и выживать, он нас сплотил.

BG: Многих пандемия стимулировала усиленно вводить цифровые технологии и «удаленку».

Л. К.: Я воспринимаю постоянную «удаленку» исключительно как временную меру. Для меня лично это немыслимо. Только в общении, когда я на вас смотрю, а вы на меня, когда искрятся глаза,— только тогда жить хочется! Процессы, которые можно оцифровать, мы оцифровываем, но создание базовых ценностей требует традиционных технологий: невозможно удаленно провести посевную, построить дом.

BG: Скажутся ли последствия коронакризиса на строительном рынке, какие меры господдержки вы считаете эффективными?

Л. К.: Была снижена ставка по ипотеке — и это правильно и хорошо для застройщиков. Ставку и дальше надо снижать. Недавно я услышал: президент сказал, что надо бесплатно дать газ в каждый дом,— и это правильное направление. Строительным компаниям, чтобы успешно работать, нужны доступные цены на ресурсы — бензин, газ, вода, электричество. Мы не ждем дотаций, сами все можем сделать. Только дайте нам рынок, не пишите так часто новые законы, не мешайте.

BG: У вас хорошие отношения с властью?

Л. К.: Когда областное правительство попросило, чтобы мы достроили объект в Верево, где обманутые дольщики, мы не отказались. Я вообще не умею говорить нет. Губернатор Ленинградской области сказал: «Надо», мы стали строить. Мы им помогли, они — нам (область взяла на себя софинансирование детского сада и школы по программе «Стимул»), и это логично: мы только в связке можем что-то сделать.

У меня вообще со всеми хорошие отношения. Потому что самое главное, что нужно заслужить в жизни, если хочешь двигаться дальше,— это репутация. Однажды я сказал: «За деньги построит и дурак, попробуйте без денег». И действительно смог.

BG: Без денег?

Л. К.: Двадцать лет назад мое слово уже многое значило, мое имя знали, ему верили. Мне нужен был проект, стройматериалы, работники. Мне говорили: «Для тебя — конечно». Я бесплатно начал стройку, а расплатился уже тогда, когда стал продавать квартиры.

Я всегда зарабатывал имя. Никогда ни у кого ничего не украл, никому ничего не должен. Я номер телефона 25 лет не меняю. Мне можно ночью позвонить — отвечу. И охрана меня никогда не сопровождала, потому что у меня в кармане ничего нет. Все, что у меня есть,— на стройке. Все деньги идут в общий карман компании. У нас большой ресторан, и он готовит для всех сотрудников. Привозит людям обеды — в поле, на стройку. И я ем то же, что и другие: трактористы, комбайнеры, строители. Там, где Кваснюк, еда для всех бесплатная.

BG: Прямо коммунизм какой-то! Не развращает это людей?

Л. К.: Нет. Это объединяет. Поверьте мне, я защитил диссертацию по психологии. И управленец до мозга костей. Я умею работать с людьми, умею их мотивировать. Для меня коллектив — это семья. Я только руковожу, а знаниями и процессами управляют сотрудники. Я никогда одеяло на себя не тянул. У меня люди всегда хорошо зарабатывали. Я еще жил в кабинете, а у всех директоров уже были свои квартиры. И машины у них были лучше, чем у меня. Когда моих сотрудников уговаривали уйти в другие компании на более высокие должности, никто не ушел. Им «при Кваснюке хорошо» — это их слова. Да, они прекрасные профессионалы и многие вещи знают лучше меня, но именно я беру на себя ответственность за принятие важных решений, от которых зависит судьба всей компании. Знаете, как сложно принимать такие решения?

BG: Получается, вам удалось создать особый мир, над которым не властны кризисы.

Л. К.: Мне удалось создать в коллективе правильный микроклимат. У нас общие долгосрочные планы, мы понимаем друг друга и доверяем друг другу. Когда мне приносят документы на подпись, я подписываю с закрытыми глазами. Любое мнение, новая идея принимается в компании с уважением. Когда были ограничения из-за пандемии, я два месяца с сотрудниками не здоровался за руку. А так всегда захожу в каждый кабинет с рукопожатием. Я настолько чувствую и люблю наших ребят, что могу за любого автобиографию написать.

И еще одно наше достоинство: для нас главное — профессионализм, человеческие качества, а не национальность. Мне повезло: я с детства общался с представителями разных народов, и работать приходилось в разных уголках нашей страны, да и в других странах. Болгары, молдаване, румыны, русские, евреи, казахи, украинцы, чеченцы — мы жили как братья. Я научился находить со всеми общий язык, уважать чужие традиции, чужую культуру. И сегодня в компании работают ребята из Средней Азии, Молдавии, Белоруссии, Украины (многие уже здесь и образование получили, и семьи устроили) — за счет этого мы и выигрываем. У нас принято говорить о культуре, но кто сказал, что русская — самая высокая? Я убежден: самый высокий потенциал — у многонациональных коллективов.