Важнейшим из искусств для нас теперь является шахматная рассадка: кинозалы и театры получили первые рекомендации о соблюдении мер социального дистанцирования. За этим решением проступают контуры экономического переустройства государственных учреждений культуры — и возможные варианты оптимизации отрасли.
Выражение «полупустой зал» на некоторое время перестанет означать творческую неудачу
Фото: PA Images / ТАСС
Выражение «полупустой зал» на некоторое время перестанет означать творческую неудачу
Фото: PA Images / ТАСС
Вот такое кино
Но в первую очередь ограничения коснутся кинотеатров и театров. Казалось бы, какая разница — и там, и там залы, но на самом деле это разные вещи. Большинство кинотеатров в стране (70 процентов) — частные. Решение ударит по бизнесу, безусловно, но это риски самих владельцев. «Рекомендации — это одно, правила, подкрепленные законом и грозящие ответственностью,— это другое,— говорит один из владельцев кинотеатров, пожелавший остаться неизвестным.— Кинотеатры все разные. Где-то кресла стоят рядами, а где-то диваны, где-то пуфики и даже кровати. Подождем рекомендаций Роскомнадзора и тогда уже примем решение».
По словам председателя Ассоциации владельцев кинотеатров Олега Березина, новость уже обсуждается в кинотеатральном сообществе, но никаких решений пока не принято. Консолидированная позиция бизнеса — продавать на сеансы 50 процентов билетов, рассаживать людей с учетом дистанции, за исключением членов семей и проживающих вместе. «Глупо рассаживать семью, которая и так два месяца провела на карантине. Скорее, зрители должны сами выбирать места с учетом социальной дистанции»,— говорит Березин. Фактически в российских кинотеатрах и так почти никогда не бывает полных залов, так что новые правила мало что изменят в смысле прибыли. Но кинотеатры зарабатывают не на продаже билетов, а на желании людей «хорошо провести время» — на покупке еды и напитков, грубо говоря; а новые ограничения ставят крест на самой «атмосфере развлечения». Ограничения ударят в первую очередь по «компаниям друзей», которые являются самыми выгодными с точки зрения бизнеса посетителями кинотеатров. Поэтому кинотеатры не спешат открываться. Например, в релизе кинокомплекса «Мираж Синема» (Псков) сообщают, что вернутся к работе, «когда будет организован не только безопасный кинопоказ, но и безопасная работа наших кинобаров и бистро. Мы работаем, чтобы дарить гостям эмоции, но наша работа должна быть рентабельной и окупать расходы на функционирование наших киноцентров». В переводе на русский это означает: нам выгоднее подождать, пока все вернется к прежнему порядку, чем играть по новым правилам.
Взять да и укрупнить
Что же до академических театров, большинство из которых финансируется государством (около 600), они не могут «не открыться» (предположительно в сентябре) и вынуждены будут соблюдать принцип социального дистанцирования. Опытные «шахматисты» — те, кто умеет считать больше, чем на один ход вперед,— мгновенно поняли, что означают новые рекомендации для существования отрасли. «Заполняемость зала» была одним из основных критериев оценки «эффективности театра» (экс-министр культуры Владимир Мединский очень гордился этим параметром). Но даже при соблюдении этого параметра большинство театров в стране были убыточными, что уж говорить теперь. Таким образом, государству опять придется оплачивать всю махину бюджетной культуры. Конечно, театры не закроют и артистов не уволят — это вопрос уже политический, а не экономический. Но государство вынуждено будет компенсировать расходы на театр другими способами. «Экономика того или иного театра будет отдельно прорабатываться у нас в департаменте»,— министр культуры Ольга Любимова во время своего телевыступления ограничилась одной туманной фразой. Словом, пугающее всякого культработника слово «оптимизация» опять замаячило перед глазами. Во второй раз культурное сообщество вздрогнуло, когда на следующий день после выступления министра в газете «МК» вышло интервью худрука двух российских музыкальных театров — Новосибирского академического оперы и балета (НОВАТ) и Михайловского оперы и балета в Санкт-Петербурге — Владимира Кехмана, в котором он предложил вернуться к идее «укрупнения театров». В первую очередь музыкальных. Все они федерального или регионального подчинения, и они самые затратные. При новых эпидемиологических требованиях в музтеатрах окажется заполненной даже не половина зала, а треть: нужно учитывать, что на сцене помимо артистов еще хор, миманс, оркестр, всего не менее 200 человек). Таким образом, в зале на полторы тысячи мест будет не более 300 зрителей. Если доходы театров упадут на две трети, придется сокращать зарплаты артистам. Словом, «при нынешней ситуации невозможно будет сохранить то количество музыкальных театров, которое существует в России», делает вывод Владимир Кехман.
В качестве рецепта выживания Кехман предлагает объединить труппы музтеатров под началом «единой межрегиональной дирекции», наподобие дореволюционной дирекции Императорских театров. Дирекция формирует из артистов что-то вроде передвижных мобильных трупп, которые будут регулярно гастролировать по регионам.
А в качестве площадок будут использовать те самые здания музтеатров (их около 30 в стране). Таким образом, в каждом регионе не придется содержать собственную труппу музтеатра, а лишь небольшой технический персонал. Так, кстати, работают многие театры в мире. Заодно, по выражению автора идеи, театры смогут «избавиться от балласта», которого, по мнению Владимира Кехмана, в каждом театре «от 10 до 30 процентов». Грубо говоря, в штате вместо 32 балерин будет 16, вместо 40 певцов — 10 и так далее. Большого и Мариинского театров, а также региональных оперных лидеров это не коснется, говорит Кехман, но сама система гастролирующих трупп принципиально изменит отношения между артистом и театром, сделает их более эффективными.
Владимир Кехман, по его словам, готов к тому, что после этого предложения на него обрушатся проклятия коллег. Судя по тому, что в тот же день инициативу Кехмана уже обсуждали (точнее, ругали на чем свет стоит) во время видеоконференции президент Ассоциации музыкальных театров Георгий Исаакян и худрук музыкального театра «Санктъ-Петербургъ Опера» Юрий Александров, к предложению Кехмана коллеги отнеслись вполне серьезно. Идея хотя и безжалостна по отношению к самому духу искусства, к понятию «театр-дом» (о чем и было сказано), но ей не откажешь в рациональности. В любом случае пандемия неожиданно стала драйвером для, казалось бы, давно похороненной театральной реформы. У проекта объединения театров, который, казалось бы, в прошлом году потерпел фиаско (после прошлогодней попытки объединения Волковского и Александринского театров, о чем писал «Огонек» в № 13 за 2019 год), неожиданно появился мощный союзник в лице новой эпидемиологической ситуации. Можно предположить, что «оптимизация» коснется не только музыкальных театров, но и обычных, драматических, особенно в регионах. Идеи прошлого (о возвращении к той самой «дирекции императорских театров»), судя по всему, продолжают будоражить умы не только менеджеров культуры. Помните героя комедии А.Н. Островского «Лес», бродячего артиста Несчастливцева?.. Так вот, возможно, это — новая реальность. К слову, собственного профсоюза у театральных актеров по-прежнему нет, теперь он может пригодиться.
Капсулы времени
Худрук «Геликон-оперы» Дмитрий Бертман призывает коллег не ждать «оптимизации сверху» и самим искать пути сокращения расходов. Например, начинать сезон с камерных форм, с показов сокращенных версий спектаклей. «Придется играть меньшим составом, но чаще»,— согласен с ним худрук Северо-Осетинского государственного академического театра имени В.В. Тхапсаева Владислав Колиев. Есть еще одна лазейка для театров — не шахматная рассадка, а по принципу «капсул», предложенная недавно в Израиле. В одну «капсулу» входят лица, купившие вместе билеты, расстояние между «капсулами» будет составлять одно место — так можно довести заполняемость зала до 75 процентов. Но понятно, что все эти обсуждения сегодня — условность: театры в России традиционно летом уходят в отпуск, и все сегодня надеются, что «к осени проблема рассосется». Гендиректор Большого театра Владимир Урин отмечает, что способы рассадки и продажа билетов находятся «только на стадии обсуждения», в связи с чем комментировать озвученные министром Ольгой Любимовой меры пока рано. «Окончательные указания может дать только Роспотребнадзор»,— заявил он. В переводе с бюрократического на русский это означает: подобная рассадка кажется руководителю крупнейшего российского театра утопией.
В принципе, как и остальным. «Вы билеты с какого месяца продавать будете?» — обращается во время видеоконференции с вопросом к коллегам Юрий Александров (театр «Санктъ-Петербургъ Опера»). Этот вопрос отражает общую нервозность в театральных кругах, даже по поводу базовых вещей. Театр, особенно музыкальный,— дело, требующее долгосрочного планирования. Если продавать билеты на осень, как планируется, значит, репетиции должны начаться уже летом? А на репетициях собирается минимум 50 человек… И вообще, пойдет ли зритель в театры после всего этого? Аргументы директоров театров — «у нас самая преданная публика» и «зритель изголодался» — звучат красиво. Но в реальности зритель, конечно, будет с опаской возвращаться в мир искусства. И есть отчего. «Напоминаю, что у трубача из инструмента воздух выдувается на 5–10 метров»,— напоминает Юрий Грымов, худрук московского театра «Модерн». Надо заметить, что «духовики» из оркестров сегодня — самые «опасные» люди. «И не забывайте, что те же зрители, рассаженные в шахматном порядке, приедут в театр на метро, а после спектакля выстроятся в очередь в буфет и гардероб»,— напоминает директор Санкт-Петербургского Театра-фестиваля «Балтийский дом» Сергей Шуб. «Артисты на сцене также должны играть, располагаясь на расстоянии 1,5 метра друг от друга?!» — риторически спрашивает директор архангельского театра драмы Сергей Самодов.
Естественно, государственные служащие (а работники большинства театров в стране ими и являются) могут задавать подобные вопросы только риторически. Но технические проблемы лишь напоминают о нерешенных глобальных.
Пандемия высветила давно назревшие вопросы об адекватности нынешней системы господдержки культуры, в частности самого уязвимого ее сектора — театрального.
Высокое искусство, особенно в регионах, не может окупать себя в принципе — это понятно. И государство готово платить за поддержание «уровня культуры», поскольку потенциально это принесет ему символическую выгоду. Но с другой стороны: способно ли сегодня государство тянуть на себе всю культурную инфраструктуру, доставшуюся в наследство от советских времен (в каждом населенном пункте, где живет больше 100 тысяч человек, должен быть свой театр)? Возможно, подлежат пересмотру и прежние базовые вещи, вроде пресловутой отчетности театров о количестве посетителей (в нынешней ситуации это становится бессмысленным)? Может быть, появится запрос на театр нового типа — более мобильный, локальный, без колонн и балюстрад, условно говоря, то, что в прежние времена называлось «домашний»? Может быть, все эти длинные ряды кресел в театрах уже атавизм?.. Даже если пандемия в конце концов закончится, она оставит по себе множество вопросов — вернуться автоматически в прошлую жизнь уже не получится.