Обозреватель “Ъ FM” Дмитрий Гронский рассказывает о том, как мир переживал Великую депрессию.
Фото: Pascal Rossignol, Reuters
Фото: Pascal Rossignol, Reuters
Сегодня, когда пытаются предсказать, во что выльется нынешний кризис для автомобильного рынка, чаще других звучит мысль, что обедневшие после пандемии граждане станут меньше интересоваться машинами. Как оно будет на самом деле, посмотрим. А заодно вспомним, что автомобильный мир уже переживал кризис невостребованности своей продукции.
Биржевой крах на Уолл-стрит в октябре 1929 года положил начало Великой депрессии, которая длилась десять лет и затронула не только США, но и Европу. За год производство машин в Америке упало в два с лишним раза, что было неудивительно, потому что четверть работоспособного населения США потеряла работу. Несмотря на бедствие, автопром не сдавался — падение спроса обострило конкуренцию, поэтому именно в 30-е годы был построен первый концепт-кар, начались эксперименты с передним приводом и автоматической трансмиссией.
Из-за кризиса во Франции терпит банкротство Citroen. Германия также испытывала спад. При Веймарской республике в стране было 86 автопроизводителей. В 30-е годы их количество сократилось до 12. Но, как говорится, нет худа без добра. Дороговизна бензина заставила ставить на легковые автомобили дизельные моторы. Больше всех здесь преуспел «Мерседес».
Что характерно, СССР, как страну с экономикой, не слишком зависимой от заокеанских биржевых игр, Великая депрессия не коснулась. Автомобильная промышленность активно развивалась. Если в 1929 году в Советском Союзе было выпущено 1,5 тыс. грузовиков и автобусов и всего 156 легковых автомобилей, то в пиковом для довоенного советского автопрома 1938-м — 180 тыс. коммерческих автомобилей и 27 тыс. легковых.
То есть по большому счету, те, кто ностальгирует по Советскому Союзу, его плановой экономике и тому подобному, могут сейчас сказать, что превалируй у нас в автопроме, как и 100 лет назад, государственный сектор, никакая пандемия не смогла бы подорвать наше автомобильное производство. Но история, как известно, не любит сослагательного наклонения.