фестиваль кино
Проходящий в Москве четвертый фестиваль "Французское кино сегодня" (о его программе Ъ писал вчера) открылся комедией Франсиса Вебера "Невезучие" (Tais-toi). Хотя русский вариант названия явно расходится с оригинальным, он напоминает об аналогичном фильме, популярном у нас пару десятков лет назад. В новых "Невезучих" вместо Пьера Ришара на пару с Жераром Депардье комикует Жан Рено, а других существенных корректив ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА не заметила.
"Невезучие" пытаются пробудить ностальгические чувства к французским комедиям, ради которых мы выстаивали в очередях, но вместе с тем напоминают, что именно комедиографы из всех режиссеров наиболее явно подвержены малоприятным возрастным изменениям. Юмор деградирует как-то особенно резко и бесповоротно, и мало кто из искрометных на пике своей формы мастеров со временем не переходит на производство такого выдохшегося шампанского, каким являются "Невезучие-2".
Хотя химический состав вроде бы тот же, и если произвести инвентаризацию необходимых для полноценного, качественного смеха ингредиентов, то все вроде бы на месте, а кое-что так даже и улучшилось. Например, Жерар Депардье изрядно похудел и смешит теперь не пузом и обвисшими боками, а довольно посвежевшим лицом и засверкавшими от диет и тренировок глазами. В них светится неподдельный кретинизм, положенный по роли мелкого бандита, который в прологе пытается ограбить обменник. В кассе (вот умора!) почему-то оказываются только йены, и служащие советуют грабителю попытать счастья в мультиплексе, где его, залюбовавшегося детским фильмом про динозавриков и отвлекшегося от основной задачи, благополучно вяжет полиция. После этого дебил начинает кочевать по тюремным камерам и за три недели доводит пятерых заключенных до психических припадков своей добродушной болтливостью, а также чуть не сводит с ума тюремного психиатра (Андре Дюсолье), уже и так к этому предрасположенного по роду своей деятельности.
Но рано или поздно коса должна найти на камень в лице матерого рецидивиста, которого играет суровый Жан Рено, немного косящий под Леона-киллера, но достигшего последней стадии задубения. Этому непрошибаемому монстру с остекленевшим взглядом дружелюбный дурачок-сокамерник рассказывает, как дрессировал паука, как мечтал работать в конюшне (с изображением лошадиных повадок в лицах), а под конец раскрывает новому знакомцу причину внезапно вспыхнувшей к нему симпатии: "У тебя глаза как у лошади". В общем, всячески провоцирует его на то слово, которое французы вынесли в название,— "заткнись". Но и это волшебное слово оказывается бессильным перед неизбежно захватывающей героев настоящей мужской дружбой, которая крепнет в процессе совместного побега.
Часть действия происходит на таком надежном смехотворном объекте, как сумасшедший дом, что позволяет задействовать шутки про психов, не лишенные оттенка социопатической иронии: "Сумасшедшие живут у нас за высокими заборами, а идиоты ходят по улицам толпами". Есть толика черноватого юморка. Герой Депардье, разговаривая со своим новым другом в лазарете, садится на старичка-пациента, и медсестра поднимает крик: "Вы сидите на человеке — а он умер". Не упустили авторы возможности поиздеваться над психоаналитиком с его тестами Роршаха: "Вчера пролил кетчуп на одеяло — подумал, вот бы доктору показать". Ну и никуда теперь не денешься от переодевания двух здоровенных мужиков в женские костюмы и шуток по поводу геев. Все это попросту недостаточно глупо для того, чтобы от зрительского хохота сотрясались стены. Больше всего смеются, когда герой Депардье прихватывает в магазине детскую игрушку, издающую блеяние, после чего невезучие подельники звонят боссу мафии и начинают блеять в трубку почем зря. Тут на мгновение мелькает нечто, какой-то проблеск, отдаленно напоминающий о тех абсурдных эпизодах из старых французских комедий, которые вызывали смеховую истерику. Однако для полуторачасового фильма одного этого мгновения маловато.