Сегодня вечером объявляют лауреата премии "Букер — Открытая Россия". Последний смотр финалистам устроила ЛИЗА Ъ-НОВИКОВА.
Хотя у российского "Букера" уже давно другой спонсор, английское название все же осталось, поэтому сравнение с Man Booker Prize правомочно. Так вот, в этом году отечественная премия максимально дистанцировалась от своего иностранного прообраза: то ли безнадежно отстала, то ли, напротив, ушла вперед, демонстрируя англичанам, что главное — не продажи повышать, а путь литературе указывать. Нынешний список букеровских финалистов — вовсе не набор отдельных книг, прочимых в бестселлеры. Это скорее воздвигнутый заботливыми членами жюри камень-указатель (для литературных витязей на распутье). Причем награждаться будет не отдельный подающий надежды автор (как это было в прошлом году с молодым писателем Олегом Павловым), а именно тенденция, которую, по мнению жюри, должны подхватить и развить другие.
Единственный финалист, выбивающийся из этой общей картины,— Рубен Давид Гонсалес Гальего с романом "Черным по белому" ("Лимбус-пресс", 2003). На черно-белом фоне его страшной исповеди все литературные искания кажутся блеклыми. Вот как начинается геройский роман: "Я — герой. Быть героем легко. Если у тебя нет рук или ног — ты герой или покойник. Если у тебя нет родителей — надейся на свои руки и ноги...". В принципе для многих писателей роман становится способом преодоления себя. Но только в случае с Гальего эта метафора — правда. В индивидуалистическом обществе эту автобиографическую историю зачислили бы в раздел документальных "книг-преодолений". У нас "Черным по белому" вписывается в общую русскую трагическую литературную традицию.
А вот роман Елены Чижовой "Лавра" — как раз пример текста-тенденции, что даже подтверждено членом жюри критиком Ириной Роднянской. Ирина Роднянская, посвятившая "Лавре" развернутую статью, и не отрицает, что в этом тексте важна не столько художественная сторона (с художественностью здесь большие проблемы), а именно сама тема. Не часто церковная среда становится действующим лицом романа, а "мелочи архиерейской жизни" вырастают до размеров эпопеи. Немалый по объему текст (напечатанный в трех номерах журнала "Звезда") посвящен религиозным исканиям героини. Это сложная и запутанная история болезни с метаниями от богоискательства до богоотступничества. В романе Елены Чижовой нет ни строгой символичности чеховского "Архиерея", ни сатирической меткости Лескова, но есть напоминание о том, что литература нуждается в "новых Чеховых и Лесковых".
В паре с романом Елены Чижовой оказался в списке роман Натальи Галкиной "Вилла Рено"; питерские тексты сходны непомерным объемом. Только в лавре действительно накопилось много проблем, а вот вилла Рено — давно позаброшенное место. Когда-то здесь жил академик Павлов, теперь писательница населяет дом фантазиями и сожалениями о прошлых жильцах. Сцены из дореволюционной жизни перемежаются сценами из жизни современной: на виллу приезжает съемочная группа. И фильм и роман — очередные вариации на тему "Россия, которую мы потеряли".
Роман Афанасия Мамедова "Фрау Шрам" ("Время", 2003) — текст опять же с выгодной заявкой. Путешествие героя из Москвы в Баку — неудавшаяся возможность наладить хотя бы стилистическую связь между двумя разными мирами. Империя дала трещину; трещина, как ни банально это звучит, прошла через всю жизнь героя. Там у него дом, море, свежие фрукты, политические дрязги и знойная красавица, а в Москве — коммуналка, пельменная на Баррикадной, путч и литературная тусовка.
Своей афористичностью порадовал всех букеровских читателей Леонид Зорин: его "Юпитеру" простят даже то, что он похож скорее на повесть. Текст стремительный, фразы — с фирменной зоринской броскостью (сохранившейся еще со времен "Покровских ворот"). Подсказываю экспериментальным молодежным театрам: этот "театральный роман" про то, как одному маститому актеру пришлось примерить маску тирана, прекрасно прозвучит в стиле рэп. Вот тиран Иосиф Виссарионович, крутой до невозможности, раздает по серьгам и Троцкому, и Пастернаку: "Наш жанр — трагедия".
Литературную общественность взволновало не только наличие в шестерке non-fiction от Рубена Давида Гонсалеса Гальего, но и затесавшийся здесь детектив Леонида Юзефовича "Казароза" ("Зебра Е", 2003). На самом деле "Казароза" здесь не просто так: это единственное связующее звено между так называемой интеллектуальной литературой и главнейшим из нынешних жанров. Букеровское жюри просто закрепило детективную планку и указало еще одно направление. Но и гарантий, что, если туда пойдешь, "не сгинешь и не пропадешь", уже даже "Букер" не даст.