В России в скором времени появится Научный центр социологии и психологии чрезвычайных ситуаций и катастроф — об этом заявил глава РАН Александр Сергеев. Оказалось, что общество совершенно не готово к новой реальности: раздражение, беспокойство, страх и эмоциональное напряжение растут как снежный ком.
Сейчас люди находятся в таком напряженном состоянии, что не всегда готовы слушать чужие советы, а тем более им следовать
Фото: Сергей Рыбежский, Коммерсантъ / купить фото
Сейчас люди находятся в таком напряженном состоянии, что не всегда готовы слушать чужие советы, а тем более им следовать
Фото: Сергей Рыбежский, Коммерсантъ / купить фото
— Дмитрий Алексеевич, как в целом можно охарактеризовать состояние, в котором находится российское общество?
— Сейчас мы оказались в ситуации максимальной неопределенности, когда никто не знает, что будет завтра. Вся наша жизнь, которую мы вели до эпидемии, оказалась разрушенной, и непонятно, что из нее вернется, а что нет. Тревога при таком состоянии вполне естественна. Неопределенность — достаточно трудное состояние для человека, особенно если он считает, что норма — это как раз максимальная определенность.
В этой ситуации полезно сознавать, что будущее в принципе непредсказуемо. А значит, тревога неизбежна.
Дмитрий Леонтьев, психолог, профессор МГУ и НИУ ВШЭ
Когда мы пытаемся предвидеть будущее, экстраполируя на него настоящее, мы на самом деле просто обманываем себя, лишаем возможности как-то среагировать на то, что реально происходит и произойдет.
Это искусственный способ снизить тревогу, будущее от этого яснее не станет. Потому что есть в жизни вещи непредсказуемые и неконтролируемые, это абсолютная истина. Важно быть готовым к тому, чего еще не было, а не делать вид, что мы можем все предвидеть и рассчитать.
— Сегодня все очень по-разному реагируют на нынешнюю ситуацию. От чего это зависит?
— Вообще, реакции на стрессовые катастрофические тревожные ситуации имеют достаточно большой спектр проявлений. Они варьируют в диапазоне от активного стремления вступить в бой с угрозой до замирания и оцепенения. И нет правильных или неправильных реакций. Напротив, с эволюционной точки зрения разнообразие таких реакций в популяции выгодно. Там, где все действуют по-разному, в какой-то момент оказывается оптимальной одна реакция, в другой момент — другая.
Люди различаются по тому, как они относятся к ситуации неопределенности, и их тревога может выражаться в самых разных формах. У одних она трансформируется в чувство повышенной уверенности и нежелание кого-либо слушать. У других проявляется философское отношение к происходящему.
Довольно распространенная сегодня в российском обществе реакция на тревогу — пофигизм, особая форма отрицания происходящего. Такое явно преувеличенное выражение своего безразличия на самом деле тоже одно из проявлений тревоги. И все же важно понять, что неопределенность — это часть нашей жизни. Те, кто смог примириться с этим, оказываются психологически более приспособленными к нынешней ситуации.
— Есть ощущение, что люди сконцентрированы на негативе, охотнее воспринимают плохие новости, агрессивно относятся к тем, кто не разделяет панические настроения… Почему?
— Потому же, почему люди предпочитают ужастики и фильмы, где показывают большое количество крови. Потому что эмоционально это сильнее затягивает. И люди эмоционально всегда сильнее реагируют на плохие новости, чем на хорошие. А агрессия — одна из психологически закономерных реакций на фрустрацию, то есть на ситуацию, когда ломаются планы и люди перестают понимать, что происходит. В ситуации, когда происходит разрушение всей системы планирования будущего, когда информации много, но она противоречива, агрессия — одна из типичных реакций. Люди просто срываются на всех и все, что под руку попадется.
— Разве не более естественно для человеческой психики блокировать избыток негатива?
— Блокировать негатив невозможно, ничего хорошего из этого не выйдет. Если не давать выхода отрицательным эмоциям, то это приведет к очень плохим последствиям для организма, к психосоматическим заболеваниям, психическим нарушениям.
— В результате карантинных мер люди оказались буквально заперты в своих квартирах. Насколько болезненными могут стать последствия таких мер для человека?
— Социальная изоляция всегда серьезный вызов. Хотя, безусловно, есть люди, которые комфортно себя чувствуют в затворничестве, но для большинства это скорее стресс. Для большинства самоизоляция может привести к негативным последствиям, которые можно скорректировать лишь через изменение отношения к ситуации. Сейчас мы запускаем исследование на эту тему, и надеюсь, в ближайшее время сможем понять, как именно самоизоляция повлияла на людей.
— Многие уже прогнозируют рост числа разводов…
— В тех странах, которые раньше испытали на себе бремя пандемии, эти цифры действительно растут. И в целом опасения обоснованны, особенно в нашей стране, где плотность населения очень высокая, где люди в большинстве своем живут в тесном пространстве, не у всех есть своя комната, и людям просто друг от друга некуда деться.
— Есть какие-то способы снизить тревогу или хотя бы направить ее в конструктивное русло?
— Сегодня каждый должен исходить из главного принципа, которым руководствуются врачи,— не навреди. Важно объединяться между собой, чтобы невыраженный потенциал агрессии трансформировался в активную позицию. Нам надо слышать и понимать друг друга, чтобы все это пройти и пережить.
— Возможно, надо пытаться найти точку опоры — в семье или в работе, какую-то постоянную величину…
— Я бы назвал такую величину смыслом. Те, кто прошли через концлагеря, свидетельствовали, что шансов выжить было больше не у тех, у кого было крепче здоровье, а у кого был смысл, для чего выжить. Исследования реакции на посттравматический стресс говорят о том, что изменения к лучшему были у тех, кто смог найти смысл. Я думаю, что значение этого факта очень важно. А оно недооценивается.