В среду в Южной Корее пройдут парламентские выборы. Между тем, еще недавно эта страна считалась одной из главных в мире жертв коронавируса. Обозреватель “Ъ” Максим Юсин задумался о том, насколько опасно проводить выборы, референдумы и прочие массовые акции в разгар пандемии.
Фото: Дмитрий Лекай, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Дмитрий Лекай, Коммерсантъ / купить фото
Сам факт того, что в среду в Южной Корее состоятся полноценные парламентские выборы (не по почте, не путем электронного голосования), тянет на сенсацию. Дело в том, что еще совсем недавно, в феврале и начале марта, именно эта страна, наряду с Китаем, считалась одной из главных жертв пандемии (которая, впрочем, тогда и пандемией еще официально не была названа).
И вот сейчас жители Южной Кореи придут на избирательные участки — как в прежней жизни, до коронавируса. Хотя, конечно, это преувеличение — все будет не совсем так, как раньше. Декорации окажутся из нашей сегодняшней действительности: и для избирателей, и для членов комиссий маски и перчатки обязательны, на входе у всех будут измерять температуру. Кроме того, чтобы уменьшить скопление людей в день выборов, голосование максимально растянули во времени — те, кто хотели прийти на участки досрочно, смогли это сделать еще на прошлой неделе.
Но как бы то ни было, выборы в условиях пандемии — знаменательное событие. Свидетельствующее о том, что южным корейцам за два месяца борьбы удалось, если не одержать победу над коронавирусом, то, во всяком случае, вплотную приблизиться к ней. Что, кстати, подтверждает и сенсационно высокий рейтинг правящей партии и президента Мун Чжэ Ина, еще недавно терявшего популярность и казавшегося «хромой уткой». Сегодня ситуация в корне изменилась — именно умелые действия его администрации избиратели считают одной из причин успешной борьбы с вирусом.
К сожалению, в других странах история зачастую прямо противоположная, доказывающая, что массовые мероприятия уместны лишь после победы над пандемией. Можно найти немало примеров, когда власти проводили выборы, праймериз и уличные шествия совсем не вовремя, рискуя здоровьем и жизнями сограждан. Так было во Франции, где 15 марта, уже в разгар эпидемии, люди шли голосовать в первом туре муниципальных выборов. Как оказалось, голосовали бессмысленно, так как второй тур, намечавшийся на 22 марта, президент Макрон все равно отменил. А уже на следующий день после того злосчастного голосования, 16 марта, он объявил о введении чрезвычайных мер и сказал, что страна находится в состоянии войны. Так было и в США, где 17 марта, как ни в чем не бывало, в нескольких штатах состоялись праймериз обеих партий по отбору кандидатов на ноябрьских президентских выборах. Хотя к тому времени уже было ясно, кто этими кандидатами станут: у демократов с вероятностью 99%, а у республиканцев — все 200%. Тем не менее, во Флориде в этих, по сути, чисто формальных мероприятиях участвовали 2,5 млн человек, а в Иллинойсе — более 2 млн. Тогда США еще не были мировыми лидерами ни по числу заболевших, ни по количеству смертей, как сегодня. А играть на опережение, предугадывать развитие событий власти, как выяснилось, не умеют. Так было и в Испании, где 8 марта по призыву правящей Социалистической партии сотни тысяч человек вышли на акции по случаю международного женского дня.
В России, к счастью, власти своевременно сориентировались и, вопреки рекомендациям некоторых особо ретивых депутатов и сенаторов, все-таки отложили на неопределенный срок референдум по изменениям в Конституции. Думаю, и по поводу празднования 75-летия победы в Великой Отечественной, увы, придется принимать болезненное, но необходимое решение. Отметить эту дату по минимальной программе, а масштабные торжества отложить до лучших, безопасных времен — до другой победы, над пандемией.