Решение Сергея Собянина об ужесточении режима самоизоляции в Москве — логичное продолжение политики президента. Об этом на правительственном совещании заявил премьер-министр Михаил Мишустин. Он предложил распространить всеобщий режим самоизоляции, введенный в Москве, на всю Россию. В Москве и Подмосковье с 30 марта выходить на улицу можно только в конкретных ситуациях, оговоренных властями. Позднее для этого выдадут специальные пропуска, сообщается на сайте мэра столицы. Ведущий “Ъ FM” Марат Кашин обсудил ограничительные меры с адвокатом «Правозащиты Открытки» Сергеем Бадамшиным.
Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ / купить фото
— Все пытаются понять, какую юридическую силу имеет указ Сергея Собянина, указ Андрея Воробьева, теперь, возможно, других губернаторов. Эти меры — это лишь рекомендации, попытки как-то удержать людей в их квартирах или это запрет, за нарушение которого предполагается какое-то наказание?
— Здесь очень сложная ситуация. С сенатором Клишасом мы сошлись в едином мнении, что это больше похоже на рекомендации, хотя выглядит как реальные запреты. Правительство дало свое согласование на принятие Госдумой поправок, которые касаются нарушения режима карантина, устанавливающих дополнительную административную ответственность. Нужно исходить из того, что, конечно же, все эти меры направлены на добросовестное исполнение гражданами тех предписаний и рекомендаций, которые даны.
— Карантин официально не объявлялся, он действует только для тех людей, которых отправили в самоизоляцию, которые приехали из опасных стран или контактировали с заболевшими. Основную массу населения не сажали на карантин. Но сказали не выходить из дома. Как это все трактовать?
— Большинство моих коллег считает, что этот указ не законен в этой части. Но, тем не менее, нужно смотреть не столько на саму юридическую основу этого указа, а на то, что хочет донести власть до людей — чтобы действия людей были разумными и согласовывались с общей позицией о том, что нужно бороться с этим вирусом. С юридической точки зрения, конечно же, данный указ мог бы вводиться только в условиях чрезвычайного положения и чрезвычайной ситуации.
— Как будут на месте решаться, возможно, конфликтные ситуации, когда, например, идет человек по улице, его останавливает, скажем, наряд полиции и спрашивает: «Куда вы идете?» Тот отвечает: «На работу». Человека отпускают или его задерживают, выясняют его личность и так далее?
— Опять же, здесь вопрос будет решаться не на основе закона, не на основе принятого какого-то правила, а на основе тех рекомендаций, которые им дадут начальники. В принципе, мы видели, как работает полиция во время Чемпионата мира по футболу в Москве. И если полиция будет работать именно так добросовестно, с улыбками и доброжелательно, то, я думаю, здесь вопросов не будет возникать. Но, к сожалению, это вопрос не права, а политики. И отдано все на откуп начальникам. Достаточно широкие толкования могут быть, и эти нерегулируемые вопросы — это путь к возможным злоупотреблениям. Поэтому к этому тоже нужно быть готовыми.
— Можно ли, к примеру, ожидать, что из подмосковных парков теперь будут выгонять людей? Потому что человек, оказавшийся в парке, точно не сможет сказать, что он выгуливает собаку, если у него нет собаки на поводке, и что он идет в аптеку или на работу. Наверное, это будет самый главный результат этих усиленных мер в Подмосковье. А в Москве парки закрыли еще на прошлой неделе.
— Я думаю, будет более эффективно действие как раз погоды, ожидается похолодание, нежели иных мер. Во все парки, конечно, можно запустить полицейских, но как бы от этого социальная напряженность между людьми и полицией не выросла. Здесь очень много вопросов. Все зависит от позиции властей, от доброжелательности, от разъяснений. Нужен диалог, чтобы власти объясняли что, для чего и каким образом они делают.
