выставка мебель
В Государственном историческом музее открылась выставка "Царская коллекция" — параллельная экспозиция старинной русской мебели из собрания музея и ее копий, выполненных известной итальянской компанией Colombostile. В игру "найти отличия" усиленно старался не играть СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.Что коллекция прямо-таки царская — это, скорее всего, придумали итальянцы, которым очень импонировало броское название для своей новой коллекции. "Zar" (произносится "дзар") — это и звучно, и коротко, и убедительно. Российский имперский блеск уже довольно давно кружит головы дизайнерам, можно даже без обиняков сказать, что когда какому-то дизайнеру нужно создать атмосферу какой-то безумной полуевропейской роскоши, то результат этих трудов он и называет как-нибудь типа "Россия" или "Москва".
Но объективно коллекция ничего особенно царственного в себе не содержит. Ее, правда, не без помпезности открывает трон начала XIX века, но, как справедливо отметили работники ГИМа, это, скорее всего, не именно дворцовый императорский трон, а символическое тронное кресло, которым обозначали незримое присутствие монарха в государственных учреждениях высшего уровня. Остальное — вещи куда менее имперского настроения: павловские кресла, александровские диваны из карельской березы, николаевские бюро. Это даже не роскошь, часто эти предметы таковы, что, при всем их обаянии, их трудно представить во дворцах. Скорее уж уютные усадебные дома средней руки или даже чиновничья квартира.
Да и потом, стилистика этих вещей в основном довольно сдержанная. Когда превращению в предмет роскоши подлежит произведение такого стиля, который проповедует благородную простоту и спокойный спартанский (он же лаконический) героизм, тут уже проявляется сопротивление материала. Может быть, фирму Colombostile, которая все-таки сама в лице архитектора Маурицио Кьяри отбирала мебель для репликации, именно это и привлекло. В наиболее знаменитых коллекциях этой компании вообще не так много загогулин и вычурности, а уж вариации на тему исторической мебели у нее сплошь классицистические, от Людовика XVI до бидермейера. Позолоты, конечно, много, но понятие о роскоши подается двумя другими путями: через культ материала (подчеркнуто любовное обращение с дорогими породами дерева, слоновой костью и т. п.) и постмодернистское смешение несочетаемого. Так и здесь.
С одной стороны, абсолютный пиетет перед образцами. Исходные вещи стоят в витринах, перед ними копии, и чаще всего, особенно издали, это производит впечатление физического удвоения. Если, скажем, многочисленные внутренности секретера раскрываются сложно и постепенно, как распускающаяся роза, значит, в реплике эти премудрости будут воссозданы. Необоснованные отхождения от образцов довольно редки и смотрятся скорее странной случайностью (есть, например, изящный шкаф-горка из карельской березы, у которого из основания вынут целый ярус и нарушены пропорции декоративных колонок). С другой — видно, что создателей "Царской коллекции" все-таки тянуло эту строгую мебель изукрасить. То меняется в сторону большей роскоши материал отделки (скажем, на слоновую кость), а то добавляется какой-нибудь диковатый стилистический аккорд. Скажем, строжайших очертаний кушетка награждается вырвиглазной обивкой леопардовой расцветки, и возникает подозрение: уж не боятся ли мебельщики в противном случае напугать покупателя "моралью строгой" излишне старообразной мебели? В таком случае это немного наивно. Ибо разве что совсем недалекий человек поведется на механические приемчики обманного состаривания, которыми итальянские мебельщики пользуются куда чаще, чем позволяет хороший вкус: всякие шероховатости-потертости и дырочки якобы от жучка-древоточца на лоснящейся от новизны вещи смотрятся на редкость пошло.
При всей странности этой выставки как-то не хочется негодовать по ее поводу. Это коммерческий проект, скрывать этого никто не намерен, и коммерческая подоплека явлена во всей возможной простоте, без надувательства и красивых слов. В обмен на свою репутацию (которая отныне, по всей вероятности, будет выступать в роли главной рекламы новой коллекции) ГИМ получает немало — во-первых, часть денег от аукционной продажи "Царской коллекции". В частности, вся сумма от продажи пресловутого трона будет передана на восстановление храма Василия Блаженного, который вроде бы числится филиалом музея. Да и в дальнейшем, если на предметы из коллекции будут поступать заказы, музей рассчитывает на фиксированный процент. И все довольны, у всех ощущение полной ясности происходящего. Кроме посетителей ГИМа, которым, должно быть, не очень ясно, почему такую сделку (не царскую, но все же удачную) музей решил отметить обычной выставкой для своих обычных посетителей. Которые в подавляющем большинстве ну никак не попадают в группу ценителей архидорогой лжестаринной мебели.