фестивали театр
В Москве завершился международный театральный фестиваль NET и стартовал фестиваль "Балтийский дом". Случилось эти два события в одно время и в одном месте — на сцене московского ТЮЗа, где Новый Рижский театр показал спектакль Алвиса Херманиса "Ревизор" (о гастролях спектакля в Санкт-Петербурге на прошлом фестивале "Балтийский дом" Ъ писал 17 октября 2002 года). Сразу на двух фестивалях была МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА.
Неожиданный альянс двух фестивалей на одной сцене собрал в небольшом зале московского ТЮЗа явно больше народу, чем тот мог вместить. Контрамарочники подпирали стены, студенты сидели на полу, некоторые знаменитости довольствовались стульчиками в проходе. По случаю открытия-закрытия двух фестивалей приехал даже министр культуры Михаил Швыдкой, сказавший со сцены, что жить между NET и "Балтийским домом" ему нравится гораздо больше, чем между Днем колхозника и Днем рыбака, в том смысле, что жить стало лучше, жить стало веселее. Руководитель "Балтийского дома" Сергей Шуб пошутил, что традиционный петербургский фестиваль приехал в этом году в Москву специально, чтобы его открыл министр культуры. Но больше этот творческий отчет "Балтдома" похож на визит вежливости в ответ на московскую "Золотую маску", которая в этом году проводилась в Санкт-Петербурге.
Вполне возможно, что походы двух столиц друг к другу в гости со своими фестивалями станут такими же регулярными, как обменные гастроли Большого и Мариинки. И первый шаг на этом пути уже сделан. К тому же собственные площадки "Балтийского дома" в этом году оказались оккупированы фестивалем Союза театров Европы. Вот и пришлось солидному театральному холдингу, в который входят четыре стационарные труппы, фонд "Балтийский международный фестивальный центр" и компания "Балтийский теледом", выпускающая авторские программы об искусстве, делить сцену с малобюджетным фестивалем NET, который проводится титаническими усилиями двух театральных критиков и Центра имени Мейерхольда. Но питерский и московский фестивали легко нашли общий язык. Латышский.
Спектакль Нового Рижского театра "Ревизор", ставший для NET и "Балтийского дома" своеобразной эстафетной палочкой, удовлетворяет как географическим, так и эстетическим требованиям двух фестивалей. В нем классика встретилась с современной режиссурой, а Россия времен Гоголя — с Латвией эпохи брежневского застоя. Режиссер Алвис Херманис перенес действие хрестоматийной пьесы в типичную совковую столовую с обшарпанными столами и стульями, грязно-белыми кафельными стенами, пластмассовой тарой для бутылок, огромными железными кастрюлями и колоритными пышногрудыми и толстозадыми буфетчицами, будто сошедшими со страниц журнала "Крокодил". Посетители столовой тоже до слез знакомы и уже немного подзабыты: тихие, будто пыльным мешком пришибленные мелкие чиновники, хранящие расчески в полиэтиленовом пакетике в кармашке пиджака, тучные партийные деятели с печатью государственной важности на лице и творческие пролетарии, щеголяющие в растянутых трениках и расшитых рубахах, подчеркивающих близость их обладателей к народу. На их фоне Хлестаков, щуплый прыщавый парень в потертом, но все-таки джинсовом костюме, и мощный мачо Осип в белых клешах, косматой меховой шапке и с не менее косматой широкой грудной клеткой, от которой обмирают все местные буфетчицы, выглядели действительно столичными птицами. (Эта гоголевская метафора, кстати, в спектакле была реализована буквально: по сцене ходили три шикарные дрессированные курицы.)
Алвис Херманис, известный своею склонностью к игре с разными историческими стилями, на этот раз создал настоящий музей совдепии, конечно, гипертрофированный, но правдивый до малейшей детали. Невыносимый столовский запах комбижиров или загаженный общественный сортир вызывают у зрителей двойственную реакцию — физиологического отвращения и горького, но вместе с тем ностальгического узнавания. А как же не проникнуться ностальгией, когда со сцены несутся въевшиеся в подкорку целым поколениям звуки из "Семнадцати мгновений весны". Под шпионский мотив "там-там-там, тара-та-там-там-там" чиновники дают взятки Хлестакову, а на мелодию свидания Штирлица с женой ложится любовная сцена с Марьей Антоновной.
Но этот знакомый нам мир в руках режиссера преображается и парадоксальным образом смыкается с миром Гоголя — но не с той скучной псевдореалистической рутиной, какой его представляли в советские времена, а с гротескной страной, одновременно смешной и страшной, где у людей вместо лиц свиные рыла. Пик гоголевской фантасмагории приходится на финал спектакля, когда вместо жандарма перед убитыми роковой новостью обитателями города появляется огромная курица. А почему бы и нет? Советская столовка в трактовке Алвиса Херманиса — это аномальная зона, в которой могут вырасти еще не такие мутанты. Впрочем, главный секрет и обаяние "Ревизора" не в этой идее, а в том, что на совковый мир режиссер смотрит с мудрым сочувствием, не проклиная его и не открещиваясь от прошлого, а признавая себя вместе со своим поколением неотъемлемой частью этого мира.