В понедельник в Северо–Кавказском окружном военном суде началось рассмотрение дела четырех новосибирских спецназовцев, обвиняемых в убийстве шести чеченцев («Ъ» писал о предварительных слушаниях). Председательствующий на процессе Александр Каргин приказал спецназовцам снять с себя военную форму, так как она может повлиять на беспристрастность присяжных. Подсудимые посчитали это унижением своей офицерской чести.
С самого начала заседания в понедельник проявилась странная тенденция раскола в стане адвокатов обвиняемых. Защитник одного из подсудимых, майора Алексея Перелевского, Наталья Беляева подчеркнуто держалась обособленно от своих коллег Николая Остроуха и Нонны Фроловой, утверждающих, что группа капитана Эдуарда Ульмана, расстрелявшая чеченцев, получила приказ на это именно от ее подзащитного. Она подчеркивала, что майор не мог и не имел права отдавать такой приказ. По ее мнению, «тот, кто отдавал приказ, остался в тени». Также госпожа Беляева потребовала удалить прессу из зала суда на том основании, что «СМИ не разбираются в столь запутанном деле и на этой стадии им присутствовать еще рано». Другие адвокаты, наоборот, настаивали на присутствии в зале журналистов, чтобы те с самого начала освещали ход этого громкого процесса. Подобные несогласованные действия защиты наложили отпечаток и на позицию самих подсудимых, дававших на следствии противоречивые показания.
Как заметил «Ъ» адвокат капитана Ульмана Николай Остроух, спецназовцы не имели права не выполнить приказ своего непосредственного командира, иначе, согласно уставу, они совершили бы воинское преступление и должны были бы нести наказание за это. Кроме того, адвокат пожалел, что суд заседает не на месте преступления, а в Ростове, и выразил желание, чтобы к зданию военного суда был доставлен автомобиль «УАЗ», в котором обнаружили обгоревшие останки шестерых чеченцев.
По версии же представителя потерпевших адвоката Людмилы Тихомировой, 11 января 2002 года группа спецназа ГРУ капитана Ульмана на дороге из Шатоя в селение Дай при обстреле «УАЗа» убила лишь одного водителя. Остальных пятерых пассажиров бойцы продержали в ближайшей кошаре до утра следующего дня, связываясь по рации с командованием. А затем, получив от командования соответствующее распоряжение, расстреляли и остальных, чтобы скрыть следы ранее совершенного преступления. Потом, имитируя наезд «уазика» на мину, подорвали машину взрывчаткой, облили бензином и подожгли.
Судья принял решение в ходе судебного следствия сначала допросить потерпевших и свидетелей обвинения, а затем приступить к допросу подсудимых. Кроме того, он запретил спецназовцам появляться в зале суда в военной форме, чтобы не влиять таким образом на присяжных заседателей. Это вызвало крайне негативную реакцию у подсудимых. Эдуард Ульман в своем ходатайстве требовал отменить запрет председательствующего, мотивируя это тем, что их никто официально не лишал ни формы, ни государственных наград. Это, по мнению капитана, унижает честь офицеров, тем более что всем известна их принадлежность к элитным воинским частям. Кроме того, заметил офицер, никто не запрещает государственным обвинителям присутствовать в зале суда в военной форме и не предполагает, что это также сможет как–либо повлиять на присяжных.
В то же время Эдуард Ульман ходатайствовал о переносе рассмотрения дела на более поздний срок, так как условия его содержания в ростовском СИЗО не позволяют капитану подготовиться к своей защите и ознакомиться с материалами дела. Капитан попросил перевести его в военный госпиталь или, в крайнем случае, на гарнизонную гауптвахту, так как перенаселенность камеры (17 заключенных на 30 кв. м) заставляет его «существовать на грани конфликта» (к слову сказать, его недавний предшественник в ростовском СИЗО полковник Юрий Буданов находился в «льготной» камере в компании всего троих заключенных, регулярно получая медицинскую помощь и продуктовые передачи с воли). По его словам, если до ареста он был абсолютно здоров и полон сил, то полтора года содержания под стражей привели к возникновению у него ряда заболеваний, которые в СИЗО лечить не могут.
Суд пообещал разобраться с условиями содержания под стражей капитана (остальные трое подсудимых находятся под подпиской о невыезде). Правда, ближайшие несколько дней подсудимый Ульман проведет не в камере, а в больнице: во время заседания ему стало плохо, и его увезли на обследование. Как стало известно «Ъ», активисты ростовского РНЕ уже взяли Эдуарда Ульмана под свою опеку и пообещали организовать для него «продовольственный мост» в СИЗО, как в свое время для Юрия Буданова. На процессе же был объявлен перерыв до 20 ноября.
СЕРГЕЙ КИСИН, Ростов–на–Дону