После более чем трехлетнего периода стабильной подпитки российского бюджета благодаря реализации соглашения ОПЕК+ в связи с происшедшим катастрофическим падением цен на нефть в Москве неожиданно вынуждены вновь говорить о необходимости использования резервных средств. Также вдруг выяснилось, что курс на сближение с ОПЕК якобы был ошибкой и теперь чуть ли не нужно начинать войну со вчерашними партнерами.
Экс-посол РФ в Саудовской Аравии, зампредседателя Ассоциации российских дипломатов Андрей Бакланов
Экс-посол РФ в Саудовской Аравии, зампредседателя Ассоциации российских дипломатов Андрей Бакланов
Находится большое количество экспертов, готовых восторженно говорить о выходе Москвы из сделки со странами ОПЕК, лишь бы быть в тренде сиюминутных настроений влиятельных людей из числа «топ-менеджеров».
Между тем среди руководителей нефтяного сектора есть два противоположных подхода к ведению дел с ОПЕК.
Одни придерживаются точки зрения о необходимости и дальше договариваться с целью поддержания цен нефть.
Другие, дающие понять, что теперь погоду в нефтяной политике будут определять именно они, полагают, что самое главное — это то, каким сегментом рынка мы на данный момент обладаем. Они упирают на то, что в условиях стабильно высоких цен на нефть идет неуклонное наращивание доли рынка, на которую претендуют американские поставщики сланцевой нефти. В связи с этим уменьшение цен на нефть трактуется ими как подножка сланцевым производителям, удачный ход в борьбе за продвижение российских позиций.
Определенная логика есть в рассуждениях каждой из сторон. В этой связи возникает вопрос: какие факторы призваны определять наш будущий курс в сфере цен на энергоносители?
Попытаемся сравнить важность двух ключевых факторов для российской экономики и финансов — стабильно высокой подпитки бюджета и борьбы за рынки сбыта.
Полагаю, что значение первого фактора все же более существенно и осязаемо, тем более что рынки сегодня ориентируются в основном на спотовые методы торговли.
Объективная оценка происшедшего приводит к выводу: на обрушение мирового рынка нефти подействовали не столько сами трудности на переговорах по будущим параметрам ОПЕК+ на ближайшие месяцы, сколько категоричный характер заявлений представителей сторон, в том числе РФ, о выходе из соглашения и прекращении его действия уже в апреле.
Как дипломат могу сказать, что здесь явно имела место недооценка специфики рынка нефти как «рынка ожиданий», бурно реагирующего на информационные вбросы, касающиеся прогноза параметров взаимодействия стран-производителей и экспортеров нефти.
Такого обвального, катастрофического снижения котировок нефти не произошло бы, если бы по итогам переговоров саудовская и российская делегации ограничились бы сдержанными и осторожными высказываниями о том, что «соглашения пока достичь не удалось» и переговоры «будут продолжены».
Сегодня, когда рынок обвалился, необходимо критически осмыслить случившееся, чтобы определить линию на будущее.
В этой связи было бы полезным вспомнить историю наших отношений с ОПЕК, включая малоизвестные обстоятельства, которые могут позволить извлечь уроки из прошлого.
В конце 1960-х годов в качестве сотрудника экономической группы посольства СССР я находился в Египте — ключевом арабском государстве ближневосточного региона. В этом качестве мне, по-видимому, одному из первых в нашей стране было поручено разбираться с нюансами сложной игры, которую вели в тот период страны ОПЕК и только что образованной (1968 год) арабской ОПЕК (ОАПЕК), объединившей арабские государства—производителей нефти.
Уже тогда эти страны, действуя прежде всего в интересах производителей нефти, признавали необходимость достижения компромиссов, учета мнения других крупных игроков на рынке энергоресурсов. Они заявляли о готовности установить с нами более плотный контакт, в том числе в вопросах воздействия на ценовые показатели энергоносителей.
Одновременно нам было адресовано пожелание «играть по правилам». Дело в том, что государствам—производителям нефти не нравилась линия Москвы на снабжение стран—членов Варшавского договора нефтью по ценам, которые были вдвое ниже мировых. Арабы обращали внимание Москвы на то, что значительный сегмент мировой торговли энергоносителями как бы выпадает из действия общепринятых рыночных механизмов и порождает надежды на то, что о ценах можно договариваться, существенно сбивая ценовую планку в обход и без учета объективных критериев.
Я разделял мнение тех наших экономистов, которые предлагали установить постоянный канал связи с ОПЕК и ОАПЕК, вести дело к практическому, значимому по своим результатам согласованию нашей политики в этом вопросе.
Но Москва долгое время гордо отворачивалась от этих предложений, аргументируя это тем, что в СССР темпы роста добычи нефти почти в два раза выше, чем у стран ОПЕК, и связывать себя какими-либо «групповыми обязательствами» нам ни к чему. В то же время признавалось, что зондаж намерений ОПЕК все-таки нужен.
Такая двусмысленная и непоследовательная позиция сохранялась годами. Оснований для ее изменения, как казалось, не было. Взрыв цен на энергоносители после вспышки военных действий 1973 года на Ближнем Востоке и угрозы введения арабами нефтяного эмбарго лишь прибавили уверенности в том, что «все идет нормально».
Голоса тех, кто отмечал растущую шаткость положения вещей в сфере нефтяных цен, никто не хотел слышать.
В итоге ситуация, создавшаяся на рынке углеводородов к 1983 году, неожиданно для большинства политиков и экономистов подтвердила резонность доводов тех, кто призывал к разработке и принятию мер по надежной защите рынка от перепадов ценовых показателей. Цена на нефть в отдельные месяцы 1983 года очень существенно, на треть, была ниже уровня 1980 года. Меры, которые принимались по линии ОПЕК, оказались недостаточными. Требовались договоренности с другими крупными производителями нефти, в том числе СССР.
В этих условиях в конце 1983 года представители ОПЕК и ряда стран, входивших в эту организацию, вновь активизировали контакты с Советским Союзом с целью определить возможности согласованной ценовой политики в интересах производителей нефти. Мне довелось принимать в них непосредственное участие.
В этот период я находился в командировке в посольстве СССР в Великобритании. По поручению посла Виктора Попова я подключился к проводившимся в тот период консультациям. Суть адресованных нам предложений была проста: перейти к полноформатным переговорам по проблематике рынка энергоносителей, чтобы выйти на взаимоприемлемые, ориентированные на долгосрочную перспективу решения.
Нас предупреждали, что без выхода на согласованные решения ОПЕК и СССР, крупных независимых производителей цены на нефть могут катастрофически упасть в середине—второй половине 1980-х годов.
Все это было доложено в Москву. Однако и на этот раз нашу реакцию никак нельзя было назвать заинтересованной и обоснованной. К тревожным звонкам в сфере цен на нефть прислушиваться не стали. Также никаких решений не было принято в ответ на зондаж Саудовской Аравии в 1982–1984 годах относительно возможности восстановления дипломатических и торгово-экономических отношений и перехода к согласованию нефтяной политики (на тот момент дипотношения между двумя странами отсутствовали).
Трагическая по своим последствиям развязка этой недальновидной политики наступила через несколько лет. Обвал цен на нефть (порядка $27 за баррель в 1985 году, $14–15 и ниже, вплоть до $8 в 1988 году), как теперь уже всеми признано, стал одной из причин крушения Советского Союза.
После этого было принято запоздалое решение о переходе к более тесным консультационным связям с ОПЕК, однако попытки обеспечить более предсказуемую ситуацию на рынке энергоносителей с нашей стороны практически не предпринимались.
В 2000 году Саудовская Аравия предложила создать в столице королевства новую организацию — Международный энергетический форум (МЭФ). Эта инициатива базировалась на принципе представительства в МЭФ всех стран, заинтересованных в стабильном рынке энергоносителей,— как ведущих производителей, так и наиболее крупных потребителей нефти, а также государств, имевших отношение к транзиту энергоносителей. Наша страна поддержала эту инициативу, но особой активности проявлять не стала.
В целом история «ценовой политики» Москвы на мировом рынке нефти явно не вдохновляет. Много возможностей было упущено, последствия дряблой и непоследовательной линии в этой сфере порой приобретали драматичный характер.
По заявлению вице-президента компании «Лукойл», после выхода из сделки ОПЕК+ мы ежедневно теряем не менее $100 млн.
В целом же, по некоторым оценкам, упущенная выгода в результате затяжных падений цен на нефть в отсутствие договоренностей с ОПЕК, а также вследствие продажи нашей нефти союзным государствам по заниженным ценам в период с конца 1950-х годов ХХ века до настоящего времени превышает в сегодняшних ценах $1 трлн.
Как представляется, учитывая это, нам необходимо извлечь уроки из прошлого и возобновить переговорный процесс с ОПЕК и независимыми производителями углеводородов в целях дальнейшей балансировки рыночных цен на нефть.
Не вызывает сомнения необходимость последовательно отстаивать российские интересы в контексте квотирования потолков производства и экспорта нефти, удержания позиций на нефтяных рынках. Однако делать это в режиме торговой войны не следует. Это очень опасно для российской экономики, и так переживающей не лучшие времена и подвергающейся системной атаке со стороны США и других стран, проводящих политику санкций.
В общем, для России выгодно формирование устойчивой и прогнозируемой системы воздействия на ценовую планку нефти.
Для этого ей нужны партнеры, а не враги.
