«Сорок дней — сорок ночей»

Эпидемия чумы, которая прокатилась по Европе в середине XIV века, оставила после себя не только миллионы погибших, но и закрепила в большинстве языков несколько слов, понятных всем без перевода. Карантин — «куарАнта» — в переводе с итальянского значит «сорок». На этот срок — и ни днем меньше — корабли, пришедшие в гавань Венеции, должны были оставаться на рейде, чтобы власти города могли убедиться: путешественники и купцы не привезли с собой «черную смерть». 40 дней вполне хватало, чтобы чума, если кто-то из экипажа был инфицирован, давала о себе знать.

Затем на борт корабля поднималась специальная комиссия и давала разрешение — или отказ — войти в гавань на разгрузку. Справедливости ради надо заметить, что чума все же проникла в Венецию, в 1348 году от нее умер каждый десятый житель города. Но эти потери несопоставимы с тем, что творилось в других столицах: в Париже тогда погиб каждый четвертый, а в Лондоне — каждый третий. Позднее карантинные экипажи стали высаживать на небольшой остров Лазаретто неподалеку от Венеции, где для людей были построены бараки — сейчас их называют «лазаретами».

«Беглеца чума не преследует!» — говорили средневековые врачи. Действительно, много столетий назад, когда никто не имел понятия о вирусах, единственным эффективным способом защититься от инфекции было бегство и/или изоляция зараженных. В итальянском Милане, где, к слову, появились первые чумные врачи с их птичьими масками, был разработан алгоритм санитарных мер во времена эпидемий. Жителям домов, где появлялись заболевшие, под страхом смерти было запрещено выходить на улицу и контактировать с окружающими.

Когда кто-то из больных умирал, врач осматривал тело, и, если видел, что причиной гибели стала «черная смерть», в доме проводили обработку — жгли серные шашки, а затем двери в здание зачастую вместе с оставшимися жильцами внутри заколачивали досками крест-накрест. Говорят, отсюда появилось выражение «поставить на себе крест». В Женеве пошли еще дальше — нарушивших карантин сжигали прямо в их домах. А во французском Марселе жгли корабли при малейшем подозрении на болезнь моряков — особенно, если они побывали в дальних странах.

Итальянские правители первыми ввели практику изоляции целых населенных пунктов: в центральной части полуострова города или села, где были замечены больные, объявляли чумными и под страхом смерти запрещали контакты с их населением, вводя фактическую блокаду. В результате те, кто смог пережить эпидемию, зачастую умирал от голода, некому было подвозить им элементарные продукты.

«Шарахаться как от чумного или как от прокаженного». Это выражение ясно обозначает степень отношения жителей средневековой Европы к потенциальным носителям опасных болезней. Пациентов, страдающих оспой или чумой, или убивали, или выгоняли. Первыми изгоями в обществе стали больные проказой. Еще в XII веке при обнаружении у человека лепры — его облачали в закрытые одежды и в лучшем случае высылали в монастыри. Там эти люди жили и трудились отдельно от здоровых, контакты с ними были строго запрещены — каждый прокаженный был обязан иметь колокольчик или трещотку, чтобы оповещать окружающих, что к нему нельзя приближаться.

«Болезнь — это кара божья, а распространителями ее, конечно же, являются инородцы и иноверцы». Когда в конце 40-х годов XIV века эпидемия чумы пришла из Малой Азии через Византию сначала в южную, а затем и в западную Европу, по всему континенту прокатилась волна еврейских погромов. И раньше отношения между местными жителями и пришлыми с Ближнего Востока были довольно натянутыми. Евреи привыкли селиться закрытыми общинами — и в их среде уровень заболеваемости чумой был заметно ниже, чем у коренного населения. Этот факт навлек на них подозрения, подогреваемые многими священниками. Говорили, что «черная смерть» была послана христианам в наказание за слишком лояльное отношение к иноверцам.

Первый погром случился в Тулоне, портовом городе, где традиционно селилось много евреев. За ним последовали Барселона, Цюрих, Базель, Зальцбург, Мюнхен и еще десятки европейских городов. Всего погибли несколько десятков тысяч человек, причем большинство сожгли заживо. Остановить кровавую вакханалию удалось только через пару лет — папа римский Климент VI издал буллу, в которой потребовал не предавать евреев бессудным расправам, аргументируя это тем, что они тоже умирают от чумы. Кроме того, есть немало городов, где иудеев никогда не было, а чума все равно пришла. Современные же ученые считают, что причина меньшего уровня заболеваемости выходцев с востока объясняется не только их изолированностью, но и генетическими факторами.

Эпидемия «черной смерти» в середине XIV века не миновала и русские земли, хотя размах болезни был несравненно ниже, чем в западной Европе. Свою роль сыграли география и политика. Считается, что вспышка Великой чумы произошла в степях низовья Дона и Волги, в Золотой орде, но этот регион от русских княжеств отделяло Дикое поле. Узнав о страшном море, русские минимизировали контакты с татаро-монголами, да и тем уже было не до славян. Политические и торговые связи были прерваны на пять лет.

Эпидемия, косившая Орду, с юга на Русь не проникла, а окольным путем пошла через Малую Азию в Византию, затем в Италию, оттуда в Испанию, Францию, Германию, Скандинавию и Прибалтику. И только оттуда, спустя пару лет после начала проникла в Псков и дальше, на среднерусскую равнину. Под ударом эпидемии пал Новгород. По свидетельствам современников, Смоленск вымер практически полностью. Считается, что в Москве чума унесла жизни князя Симеона Гордого и большей части его семьи. Но были на Руси земли, которые чума обошла — благодаря обширным расстояниям и политической раздробленности. В итоге русские земли стали для той эпидемии тупиком — чума на этот раз с севера остановилась в Диком поле.