Роберт Вальзер
Якоб фон Гунтен
Фото: Опустошитель
Фото: Опустошитель
Первая русскоязычная книга швейцарского классика Роберта Вальзера, включающая романы «Помощник», «Якоб фон Гунтен» и некоторое количество рассказов, вышла в 1987 году. Тогда, в перестройку, среди обретаемых оптом сокровищ мирового модернизма слишком легковесный, беспечный Вальзер как-то затерялся. Его небольшой культ начал складываться в России через два десятилетия, но книга эта к тому времени стала библиографической редкостью. Теперь наконец вышло переиздание, включающее, правда, только один роман.
«Якоб фон Гунтен» часто считается главным вальзеровским текстом. Его больше всего любили Кафка, Сьюзен Зонтаг и сам Вальзер. Написанная в 1908 году, эта книга занимает промежуточное положение между «Семейством Таннер» и другими ранними вещами, где все еще обитает смешная кукла добротного немецкого романа, и воздушным хаосом «Разбойника». Кажется, что в «Якобе» начинается путешествие Вальзера в мир головокружительной нелепицы и чарующей тщеты, которое приведет его к потере себя, молчанию и психиатрической лечебнице (там писатель проведет долгие тихие годы с конца 1920-х до самой смерти).
Герой, Якоб фон Гунтен,— как и почти все персонажи Вальзера, автобиографическая фигура. Отпрыск богатой аристократической семьи, он со скандалом покидает отчий дом и отправляется в пансион для слуг господина Беньяменты. Как и его предки, Якоб невероятно амбициозен, но его мечта — до крайности умалиться, стать лакеем, отдать свою жизнь исполнению чужих приказаний — и так парадоксальным образом получить свободу от всякого принуждения к внятности, становлению кем-то значительным — того, что необходимо для взрослой жизни.
В 1905 году Вальзер и правда учился в берлинской школе для слуг, а затем несколько месяцев проработал лакеем в одном немецком замке. Этот небольшой эпизод стал одним из главных событий его биографии (Вальзер возвращался к нему в романах и рассказах до конца своей литературной карьеры) — чем-то вроде пародии на «учебу у жизни», какая положена настоящему писателю.
Пансион Беньяменты оказывается странным заведением. Здесь нет учителей (их все ожидают, но ни один так и не появляется). Есть только двое работников: сам Беньямента — властный и истеричный господин, и его сестра — фройляйн Беньямента, загадочная чахнущая красавица родом из готических романов. В чем состоит обучение — понять сложно. Явно не в обретении знаний и навыков. Скорее просто в пребывании, впитывании в себя безумной атмосферы заведения. Якоб оказывается здесь идеальным учеником. Поэтому пока его простоватые товарищи один за другим отбывают на служение к новым хозяевам, он остается и становится свидетелем трагического угасания когда-то великолепного пансиона, одновременно завязывая с обоими попечителями странные отношения — очарованного подчинения, ехидного бунта, лукавого флирта, бредовой страсти и циничного расчета одновременно. Повествование медленно движется к катастрофе.
Такой пересказ плохо отражает то, что происходит в книге. Как положено роману воспитания, «Якоб» написан в форме дневника, но структура жанра тут разрушается так же, как разрушается сама школа. Герой фиксирует движения собственной души и пристально наблюдает за другими, но эти записи не подчинены логике возрастания, обретения опыта. Они рассыпаются то в удушливый морок, то в прекрасную чепуху. Хроника событий сменяется произволом фантазии. Историю невозможно рассказать, но и бежать из нее не хочется (Вальзер не был романтическим эскапистом). Вместо этого можно причудливо перемешать центр и фон, из героя превратиться в часть орнамента — и оттуда, из странных переплетений цветочных маргиналий, вести свой рассказ.
Выход «Якоба» пришелся на пик недолгого, но довольно бурного литературного успеха Вальзера. Когда во второй половине прошлого века его начали открывать заново, то неизменно называли вторым (или, наоборот, первым) Кафкой. В отношении «Якоба фон Гунтена» это сравнение действительно уместно. Школа Беньяменты с ее жестким, но не поддающимся пониманию порядком — прямой предок лабиринтов «Процесса» и «Замка». Сам застенчивый самодур Якоб — также предшественник кафкианских героев. Но сходств между ними гораздо меньше, чем различий.
Как и Кафку, Вальзера очаровывала тайна власти, закона. Но если герой Кафки всегда хочет оседлать закон, стать его партнером в титанической любви-борьбе, стратегия Вальзера — противоположная. Он беспрекословно покоряется закону — и так, через отказ от борьбы, уходит из-под его власти. То же касается и любви: Кафка всегда в страсти и сомнении, Вальзер уступает малейшему соблазну и ускользает от любого серьезного отношения. Здесь же корень принципиального различия, почти антагонизма их письма: перфекционизм одного и абсолютная небрежность другого. У Кафки — провал каждого слова в метафизический колодец; у Вальзера — избавление вещей и жестов от груза любого значения.
Издательство Опустошитель
Перевод Юрий Архипов
Кристин Лененс
Птица в клетке
Издательство Иностранка
Перевод Елена Петрова
Фото: Иностранка
Новозеландка Кристин Лененс проделала необычный путь от фотомодели к писательнице. Свой второй роман «Птица в клетке» она выпустила больше десяти лет назад, но новая волна интереса к книге возникла после выхода экранизации — «Кролика Джоджо» Тайки Вайтити. Сюжет здесь тот же: Австрия после аншлюса, мальчик Йоханнес очарован идеологией нацизма, вступает в гитлерюгенд, наслаждается маршами и собственной расовой чистотой — и вдруг обнаруживает, что его родители укрывают дома молодую еврейку. Однако интонация книги Лененс сильно отличается от эксцентриады «Кролика». Это до хмурости серьезный роман о внутренней жизни небольшого монстра. Англоязычные критики упорно поминают Толстого, хотя ближе «Птица», конечно, к упрощенному Достоевскому.
Ник Пайенсон
Наблюдая за китами
Издательство Альпина нон-фикшн
Перевод Константин Рыбаков
Фото: Альпина нон-фикшн
Книга американского палеонтолога Ника Пайенсона — популярно написанный, но не теряющий в фундаментальности обзор истории китов, от древнейших предков до наших уже не столь многочисленных современников. Пайенсон затрагивает все главные вопросы о китах: как получилось, что обустроившиеся на земле животные отправились обратно в воду? Почему киты такие огромные? Как возникла их удивительная система коммуникации? Как человечество разгадывало тайны китов? Как вышло, что на протяжении одной китовой жизни из океанических царей киты превратились в вымирающий вид, и что сделать, чтобы дать этим прекрасным существам новый шанс?
Мортон Фелдман
Привет восьмой улице
Издательство Jaromir Hladik press
Перевод Александр Рябин
Фото: Jaromir Hladik press
Избранные тексты классика американского авангарда — композитора Мортона Фелдмана, собранные критиком Бернардом Фридманом. Воспоминания (герои: Ротко, Джон Кейдж, Фрэнк О’Хара, Филип Гастон и прочие), фрагменты интервью, лекций, пояснения к концертам и записям. Сам композитор не имел в виду оставлять систему, наоборот — он, кажется, относился к чересчур упорядоченному теоретизированию с подозрением. Все это — заметки по случаю, постоянно уходящие и вновь возвращающиеся к ключевым вопросам об отношениях искусства и идеи. Не изложение концепций, а музыкальная медитация.
Арт Шпигельман
Co-Mix
Издательство Corpus
Перевод Юлия Полещук
Фото: Corpus
Благодаря графическому роману «Маус», истории о Холокосте, рассказанной при помощи рисованных котов и мышей, Арт Шпигельман стал в 1990-х главной интеллектуальной звездой среди современных комиксистов, но сохранил тесные связи с агрессивной и чуждой всякого лоска субкультурой андерграундного комикса 1970-х, из которой вышел. «Co-Mix» — панк-отчет о творческом пути: собрание небольших комиксов (в том числе нарисованных в детстве), обложек журналов (Шпигельман много сотрудничал с «Нью-Йоркером»), вкладышей для жвачки, афиш, эскизов, разного рода шуточек для своих. Лаборатория художника — и одновременно маленькая энциклопедия американской визуальной культуры последнего полувека.