Накануне переговоров в Москве президентов России и Турции Владимира Путина и Реджепа Тайипа Эрдогана обозреватель “Ъ” Максим Юсин задумался, что мешает двум странам достичь договоренности по Сирии.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Визит президента Реджепа Тайипа Эрдогана в Москву, анонсированный на 5 марта, дает надежду на то, что кризис в сирийской провинции Идлиб, поставивший Россию и Турцию на грань прямого военного столкновения, наконец-то удастся если не урегулировать, то хотя бы на время приглушить, заморозить. Впрочем, все переговоры по Идлибу, состоявшиеся в последнее время между российскими и турецкими официальными лицами, показали: именно в отношении этого кризиса сторонам очень сложно понять друг друга — они как будто существуют в разных системах координат. Главное, что, как представляется, недооценили в Кремле,— это значение для Эрдогана сирийского вопроса в целом и Идлиба в частности.
Здесь для турецкого президента переплелись сразу несколько факторов. Во-первых, имперское прошлое. Сирия четыре века была частью Османской империи, и на события там Эрдоган во многом смотрит через историческую призму, считая этот регион зоной своих жизненных интересов. Во-вторых, этнический фактор. На севере Сирии живут туркоманы — близкий туркам народ, традиционные союзники и сателлиты. Анкара считает, что несет за них особую ответственность. В-третьих, проблема беженцев. Если президент Сирии Башар Асад отвоюет у оппозиции всю провинцию Идлиб, как он обещает, в Турцию хлынут сотни тысяч, если не миллионы вынужденных переселенцев. С этим потоком Анкаре будет очень сложно справиться. И, наконец, в-четвертых, внутриполитические расклады. Эрдоган, столкнувшийся с серьезной оппозицией, проигравший недавно муниципальные выборы в ключевых городах, не хочет предстать в глазах соотечественников слабым, побежденным, безропотно оставившим своих союзников на растерзание геополитическому противнику — Асаду.
На фоне всех этих фактов отходят на задний план и важность особых отношений с Москвой, и соблюдение норм международного права — ведь турецкие войска в Сирии находятся незаконно, речь идет о вооруженном вторжении на территорию суверенного государства. Но сегодня Эрдогана это не волнует — он готов идти ва-банк.
Как на это реагировать России, имеющей определенные обязательства перед своими союзниками в Дамаске? Варианта, собственно, два.
Первый — оставить все как есть, устроить Эрдогану испытание на прочность, посмотреть, как далеко он готов зайти в реализации своих угроз, не блеф ли это. Если Москва выберет такой путь, бои в Идлибе (а потом, возможно, и на других фронтах) будут продолжаться, Турция все сильнее станет втягиваться в сирийскую войну. И если она втянется по-настоящему, а не с использованием ограниченного экспедиционного корпуса, как сейчас, Асаду будет трудно противостоять одной из мощнейших армий в регионе. В какой-то момент для предотвращения военной катастрофы, вполне возможно, в конфликт придется более активно вступить его союзникам — Москве и Тегерану. А это будет означать не только конец особых отношений с Анкарой, но и риск в любой момент, в результате какого-нибудь случайного инцидента, от гибридной войны перейти к войне настоящей. На далеком театре военных действий, отделенном от России как раз турецкой территорией и турецкими проливами.
Второй вариант — путь компромиссов и взаимных уступок. Чтобы на них легче было решиться, чтобы лучше понять логику Эрдогана, Москве надо вспомнить Украину, август 2014 года. Тогда тоже, с точки зрения международного права, киевские власти все делали правильно: в рамках своего государства пытались подавить то, что они считали «сепаратистским мятежом». И, как сегодня Асад, не обращали внимания на «красные линии», которые прочертил могущественный сосед: Донецк и Луганск мы вам взять не позволим. Не обращали до тех пор, пока сосед, исчерпав дипломатические и политические аргументы, не перешел к решительным действиям.
Нечто похожее происходит и сейчас в Идлибе. Только Эрдоган пошел гораздо дальше, чем Москва в 2014 году. Он официально объявил о вводе войск в Сирию и вполне осознанно, открыто наносит удары по правительственной армии. Он перешел Рубикон, напоминать ему о международном праве и суверенитете Сирии бесполезно. Надо договариваться, исходя не из абстрактных принципов, а из интересов конфликтующих сторон и реального соотношения сил.
В этом смысле наилучший вариант — признать, что в обозримом будущем Асад не сможет восстановить контроль над всем Идлибом, что значительная часть этой провинции останется в турецкой зоне ответственности. Это позволит решить проблему беженцев, а Эрдогану даст возможность сохранить лицо.
Сложнее с Асадом, который обещал восстановить территориальную целостность, а теперь получается, что ему это не удастся. Но что поделаешь? Жизнь порой вносит коррективы в составленные тобой планы. А иногда не только жизнь, но и могущественный сосед, имеющий в этом регионе свои геополитические интересы, и с которым твой покровитель, пусть даже еще более могущественный, не хочет вступать в войну из-за твоих амбиций.