«Будущие школьники смогут узнать об импичменте, изучая историю спиннера»
Что тревожит культуру: дайджест
Лицемерие MoMA и рождение нового корейского кино из духа гражданских протестов, капитализм слежки и спиннер как исторический артефакт, эпидемия ксенофобии на фоне коронавируса и тайны отбора лауреатов «Оскара» , а также воспоминания Джона Ле Карре о том, как он не принимал участия в истории XX века,— в своем еженедельном дайджесте Мария Бессмертная рассказывает, что тревожит современную культуру
1
Вместо того чтобы рассматривать возможность заразиться той или иной болезнью в контексте сложного взаимодействия патогенов, иммунной системы и окружающей среды, мы сосредотачиваемся на двух простейших аспектах: чужеродности вируса и стремительности его распространения. Чужеродность мы подчеркиваем даже в названиях: китайский коронавирус, вирус Эбола в честь реки Конго, «испанский» грипп, хотя вирус возник не в Испании. Истерику поддерживают и СМИ, использующие алармистскую риторику. Естественным результатом этого оказывается увеличение общественного давления на социально незащищенные слои населения.
Фото: Matthew Septimus
2
Если МоМА как институция действительно ценит творчество, открытость, терпимость и щедрость, то она должна признать лицемерность своей позиции: выставлять работы беженцев — в данном случае иракских — и продолжать пусть косвенно, но извлекать прибыль из войны, которая вызвала их страдания. «Токсичная филантропия» должна прекратиться.
3
Многие корейские режиссеры новой волны сформировались в период гражданских беспорядков 1980-х годов, положивших конец военной диктатуре в стране. Все они были членами университетских киногрупп, которые организовывали показы запрещенных цензурой фильмов и развивались в студенческих городках, одержимых демократическими идеалами. Отсюда и интерес к болевым точкам национального менталитета, и фиксация на теме раскола с коммунистическим Севером.
4
Капитализм слежки в одностороннем порядке заявляет, что человеческий опыт является бесплатным сырьем, которое можно преобразовать в поведенческие данные. Хотя некоторые из этих данных используются для улучшения товаров и услуг, большая их часть расценивается как положительное поведенческое сальдо, которое можно использовать для разработки программ, которые будут прогнозировать действия пользователей. Требовать запрета на коммерческую слежку в интернете все равно что просить жирафа укоротить шею или корову отказаться от жевания. Эти требования противоречат принципам выживания.
5
Август 1961-го, Берлин. Я смотрю, как катушки русской колючей проволоки разматывают вдоль КПП на Фридрихштрассе, иначе известного как Чекпойнт Чарли. В последующие дни я наблюдаю, как воздвигается стена, по одному бетонному блоку за раз. Пошевелил ли я хоть пальцем? Нет, как и все остальные. Самым тяжелым в этой ситуации было гнетущее осознание собственной бесполезности. Октябрь 1962-го, Кубинский кризис. Я молодой дипломат в Британском посольстве в Бонне, и только что переехал. В доме ремонт, на улице солнечная осень, и мне кажется, что я в отпуске, потому что я сижу в саду и пишу. Рев приемника строителей периодически заглушают проплывающие мимо баржи, но внезапно из транзистора доносится сообщение об ультиматуме Кеннеди Хрущёву. Рабочие вежливо извиняются, моют свои кисти и отправляются домой, чтобы быть со своими семьями перед концом света. Я еду в посольство на случай, если понадобится что-то сделать. Но делать нечего. Я возвращаюсь домой и продолжаю писать «Шпиона, пришедшего с холода».
Фото: Netflix
6
В «Маленьких женщинах» все скачет (хронологически), и непонятно, что происходит. В «Кролике Джоджо» мне не понравилась сама тема. «Ирландец» был скучным. Я проголосовала за «Двух пап», потому что никогда бы не подумала, что фильм про папу римского может быть хоть сколько-нибудь интересным.
7
Спустя годы, когда очередные школьники пойдут в Национальный музей американской истории, они смогут узнать об импичменте президента из рассказа экскурсовода об истории спиннера. Я наблюдал на слушаниях в Сенате некоторых политиков, которым запретили пользоваться мобильными телефонами,— они развлекали себя игрушками. Так история и делается.