Жюри 73-го Каннского кинофестиваля, намеченного на 12–23 мая, впервые возглавит афроамериканец — режиссер Спайк Ли (на фото): выбор безусловно справедливый и столь же безусловно конъюнктурный.
Фото: Invision/AP
Фото: Invision/AP
С одной стороны, первый афроамериканец, добившийся в конце 1980-х годов постановки на большой голливудской студии, Спайк Ли не утратил ни социально-политической страстности, ни режиссерской хватки: два года назад его «Черный клановец» завоевал каннский Гран-при. Прославившись как поэт безголосых гетто («Делай как надо», 1989; «Садись в автобус», 1996), он не ограничился расовой проблематикой. «Кровавое лето Сэма» (1999) и «25-й час» (2002) — изумительные объяснения в любви к Нью-Йорку во всей его пестроте. Ему подвластны и парафраз «Комедии о Лисистрате» («Чирак», 2015), и изощренный триллер («Не пойман — не вор», 2006). Одним словом, каннское председательство Ли заслужил.
С другой стороны, выбирая Спайка Ли, каннская дирекция, безусловно, застраховала себя от нападок тоталитарно мыслящих жрецов политической корректности, только что атаковавших, к примеру, британскую кинопремию BAFTA за расовую и гендерную дискриминацию. При этом парадоксально, что среди ведущих режиссеров мира трудно найти фигуру более неполиткорректную в своих публичных проявлениях, чем истовый Ли, в молодости порывавшийся в том же Канне объясниться с Вимом Вендерсом при помощи бейсбольной биты и грозившийся пристрелить звездного Чарлтона Хестона — главу Национальной стрелковой ассоциации США. На его счету и справедливые обвинения в адрес республиканских президентов в пренебрежении интересами афроамериканцев, и нелепые обвинения в расизме Квентина Тарантино и Клинта Иствуда. Ли столь же страстен, сколь и отходчив, он с легкостью идет на мировую с оскорбленными коллегами. Но, верный своему темпераменту и имиджу, наверняка придаст фестивальной интриге дополнительную остроту.