Накануне премьеры нового фильма Клинта Иствуда «Дело Ричарда Джуэлла» корреспондент «Коммерсантъ Стиль» Жанна Присяжная встретилась с исполнителем одной из основных ролей Джоном Хэммом, чтобы расспросить его о событиях лета 1996 года, обсудить его любовь к Олимпийским играм и работу с легендарным режиссером.
Джон Хэмм в фильме Клинта Иствуда «Дело Ричарда Джуэлла»
Фото: East News
Джон Хэмм в фильме Клинта Иствуда «Дело Ричарда Джуэлла»
Фото: East News
— Джон, ты читал книгу Кента Александра и Кевина Салвена «Подозреваемый», которая легла в основу фильма «Дело Ричарда Джуэлла»? Ты знал эту историю до того, как подключился к проекту?
— Да, еще как! Я очень внимательно следил за развитием событий! Летом 1996 года я только переехал в Лос-Анджелес, шли Олимпийские игры, а я большой фанат и смотрю все соревнования. В 1995 году произошел теракт в Оклахома-Сити, позднее случилась трагедия с террористической атакой на Всемирный торговый центр. После всех этих событий как не задуматься: неужели это теперь новый мир? Такие трагедии будут теперь происходить постоянно?! Сама мысль об этом показалась мне сокрушительной.
Словом, будучи современником, я до сих пор помню историю превращения Ричарда Джуэлла из героя в подозреваемого, потом его оправдали, но, по сути, так и не реабилитировали в глазах общества. Спустя годы полиция нашла Эрика Рудольфа, который был действительно виноват в случившемся: его посадили в тюрьму, причем не на один пожизненный срок. И хотя настоящего виновного нашли, перед Ричардом никто так и не извинился за то, что его пропустили через «стиральную машину», за тот кошмар, что ему пришлось пережить. Мы хотели показать все это в фильме, ведь это поучительная история.
Фото: East News
Фото: East News
— Подобные истории происходят и сегодня...
— Конечно, всего лишь одна сплетня может молниеносно превратиться в свершившийся факт и обрушить чью-то карьеру. Сегодня мы живем в ситуации, где ты все время боишься, что тебя поймают на слове, мы все постоянно находимся в ужасе от того, что любое твое слово может быть вырвано из контекста.
— В деле Ричарда Джуэлла лично меня смущает, как все быстро позабыли о презумпции невиновности...
— Мне кажется, что как раз в этом и заключается особенность персонажа Уотсона Брайанта, которого в фильме сыграл Сэм Рокуэлл, который взял и сказал, что он не принимает эти обвинения за чистую монету. Он понимал, что это неправильно, он знал, что перед ним настоящий американский герой. Хотелось бы и мне защитить своего персонажа и сказать, что правоохранительные структуры должны следовать инструкциям. По профайлу все указывало на Ричарда Джуэлла, но они были не правы. Именно поэтому я сказал, что это поучительная история: что будет, если свет этих «софитов» будет направлен на вас? Взять и просто выйти из этой ситуации будет непросто.
Фото: East News
Фото: East News
— Ранее вы заговорили о фейк-ньюс...
— Да и эти события разворачивались задолго до того, как Трамп запатентовал это словосочетание. Проблема в том, что теперь мы склонны не воспринимать всерьез любые новости. Ирония состоит в том, что, что бы вы ни сказали сегодня, как бы ни пытались донести правду, на все ваши доводы вам могут ответить: «Все это фейк». Все перевернулось с ног на голову: теперь никто и никому не верит, никто никого не слушает, каждый занял свою позицию и не хочет даже рассмотреть вариант того, что один из них может иметь другое мнение по этому вопросу. Такова реальность сегодня. Что интересно, наш фильм придется по душе обеим сторонам, потому что эта картина рассказывает о человеке, который стал без вины виноватым, а потом благодаря огромному труду обвинения с него были сняты. Если вы возьмете и прочитаете книгу, которая легла в основу фильма, «Дело Ричарда Джуэлла», вас эта история еще сильнее впечатлит, потому что в книге присутствует гораздо больше деталей, которые мы не могли включить фильм. Нам бы не хватило времени — фильмы ведь не могут длится шесть часов. (Смеется.)
— Сэм Рокуэлл говорил, что реальные участники событий приезжали на площадку — это щекотало всем нервы, ведь вы хотели вжиться в свои роли.
— Это не документальный фильм, да мы и не пытались снять документалку, что, к слову, надо бы сделать тоже, потому что это будет невероятно интересно, но у нас все же художественный фильм. В какой-то момент нам всем надо было взять и заняться фильмом, работой. Нам очень нравилось, что рядом была мама Ричарда Джуэлла Бобби. Она душа и сердце этой истории, но мы понимали, что в определенный момент нам нужно будет пойти и заняться делом. Участники событий уже посмотрели фильм — и Бобби (в фильме ее роль исполнила Кейти Бейтс), и Уотсон (Сэм Рокуэлл) в итоге признались, что им все очень понравилось. Фильм пришелся по душе и Кевину, автору книги, на которую мы опирались в сценарии. А для нас одобрение этих людей — лучший комплимент.
Фото: East News
Фото: East News
— После таких терактов тебе не было страшно выходить из дома?
— По-настоящему пугает то, что тот монстр успел заложить еще четыре бомбы: три в Атланте и одну в Миссисипи. Если вы прочитаете книгу, то поймете: он настоящий антисоциальный анархист и ненавидит правительство. Честно говоря, я не понимаю, что движет такими людьми! В фильме очень хорошо показано, что Олимпийские игры должны быть праздником, чествованием спортивных побед, а потом появляется какой-то сумасшедший, который решает нанести как можно больше ущерба. Вот какой в этом смысл? С другой стороны, у нас есть этот парень — Ричард Джуэлл, работа которого была следить за мелкими хулиганами, но вместо этого он обнаружил бомбу и спас сотни жизней. Я, честно говоря, не знаю, на каком уровне наше общество сегодня, если мы все спокойно относимся к тому, что есть такие существа, которые пытаются отнять человеческие жизни из совершенно идиотских соображений. Я надеюсь, что со временем это уйдет. Это ужасно — прожить всю жизнь в страхе, куда больше мне нравится мысль прожить жизнь в приятном удивлении, восхищении и мыслях о хорошем, а не о том, что меня может поджидать за углом.
— Скажи, в кино сложнее играть реальных людей или вымышленных персонажей?
— У каждого героя есть свои определенные сложности. Я, как и многие другие актеры, такие как Сэм Рокуэлл, играл реальных людей и людей, которых уже нет в живых, но у которых есть друзья и знакомые, которые их хорошо знали. К примеру, Сэм Рокуэлл играл Боба Фосси, и когда ты играешь в кино героя такого масштаба, как Боб, которого знали и с которым работали тысячи людей, многие из них могут подойти к тебе и сказать: «Да послушай, ты ни черта не знаешь Боба Фосси». Тебе остается только послать этого «советчика» к черту и сказать честно, что старался сыграть как можно лучше, полагаясь на тот сценарий, что тебе был дан. То же самое можно сказать о моих персонажах — взять, к примеру, Джея Би Бернстайна (Джон воплотил Бернстайна в фильме «Рука на миллион».— “Коммерсантъ Стиль”). У каждого актера есть набор приемов и знаний, которые он применяет в работе. Никто не пытается стать копией того человека, которого играют, да и зрителям не нужны пародии на Боба Фосси, Уотсона Брайана или Ричарда Джуэлла. Мы, актеры, хотим передать душевные состояния наших героев, чтобы зрители в итоге смогли понять те истории, которые они пережили.
Фото: East News
Фото: East News
— Какие сыгранные тобой персонажи стали предметом твоей гордости?
— В начале этого списка, конечно, Дон Дрейпер. Еще я играл спортивного агента, о котором говорил ранее, в фильме «Рука на миллион» (2014), но мало, кто видел этот прекрасный фильм. Вообще я часто снимаюсь в фильмах, которые мало кто видел. (Смеется.)
— У тебя и у Сэма Рокуэлла в этом году вышло сразу несколько фильмов о человеке против системы. У Сэма — «Кролик Джоджо» Тайки Вайтити, а у тебя — «Отчет о пытках» с Адамом Драйвером. Это совпадение или влияние времени, в котором мы живем?
— Причем оба фильма вошли в десятку лучших фильмов по мнению Американского института киноискусств (AFI). Я не думаю, что это совпадение — фильмы отражают свое время. Например, по фильмам Клинта Иствуда можно проследить историю Америки. Это правда, особенно если ты смотришь его картины в хронологическом порядке: начиная с поздних 1960-х и переходя к фильмам 1980-х и 1990-х годов. Нам повезло, что есть такой человек, как Клинт Иствуд, который посвятил всего себя делу: он рассказывает свои истории максимально честно и откровенно. Кажется, больше почти ни у кого нет такого потенциала или просто яиц снимать такие истории, ставить их не в театре, а показывать в кино. Ведь если такие фильмы сегодня и снимают, то независимые фильм-мейкеры и отправляются с ними на Санденс.
— Каков Клинт Иствуд в работе?
— Да он тиран! Он просто деспот! Он приходит на съемочную площадку с револьвером! (Шутит.) Ты все время находишься в ужасе, потому что знаешь: не дай бог что, он тут же вытащит пистолет! (Шутит.) На самом деле все, конечно, не так: он один из милейших людей, которых вы когда-либо встретите в своей жизни. Он очень добр и всегда примет вас с распростертыми объятьями. Мы говорили с Сэмом Рокуэллом на эту тему и признались друг другу, что хотя довольно давно и много работаем в этой индустрии, мы оба побаивались приходить в первый день на съемочную площадку «Дела Ричарда Джуэлла». Ведь это же съемки у самого Клинта Иствуда! Но буквально за день все напряжение спало, возвращение на съемочную площадку стало похоже на возвращение в удобную кровать! У Клинта на съемках все знают, что они делают, обо всем заранее позаботились.
Джон Хэмм и Клинт Иствуд
Фото: East News
Джон Хэмм и Клинт Иствуд
Фото: East News
Клинт в основном работает с одними и теми же людьми, он доверяет им делать их работу. Главное, он никого не торопит, но при этом очень продуктивен. Думаю, это качество пришло к нему от уверенности в себе и 50-летнего опыта работы в киноиндустрии — именно отсюда идет продуктивность, когда он может сразу четко сказать, что сцена снята и он получил то, что хотел увидеть. Он не просит еще пять дублей «на всякий случай». Он доверяет своим актерам. Я думаю, что он ведет себя так на площадке еще и потому, что сам актер и понимает, насколько съемочная площадка может быть хаотична, как происходящее там может отвлекать актеров от их работы. Заканчивать рабочий день в шесть часов вечера хорошо и для общего морального состояния съемочной группы, когда все могут пойти и поужинать дома, а не на площадке. В конце концов, все становятся только счастливее, когда не работают по 17–18 часов в сутки.