Стрельба в центре Москвы вызвала вопросы к системам оповещения. Нападение на приемную ФСБ продолжалось больше часа, все это время горожанам не сообщали, что же именно происходит. Не предупредили власти и о мерах безопасности во время операции по уничтожению стрелка. Можно ли эффективно оповещать граждан о подобных ситуациях? И почему этого не сделали на Лубянке?
Фото: Эмин Джафаров, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Эмин Джафаров, Коммерсантъ / купить фото
Вооруженный человек появился на «Кузнецком мосту» в районе шести вечера 19 декабря. В 18:10 он напал на приемную ФСБ, а затем пробежал 300 метров до одного из домов на Большой Лубянке, откуда еще некоторое время продолжал отстреливаться. В начале восьмого часа силовики застрелили нападавшего.
Прохожие на выстрелы отреагировали по-разному. Судя по роликам в соцсетях, у некоторых посетителей близлежащих кафе происходящее вызвало иронию. Другие же откровенно запаниковали: прохожие начали бежать, а водители выскакивать из машин. Они просто не понимали, что происходит и как себя вести. А из предупреждений были только крики силовиков, которые, кажется, никого не успокаивали.
Что именно происходило на Лубянке, не могли понять и сотрудники соседних офисов. Однако им, как и посетителям других заведений по соседству, больше двух часов запрещали выходить на улицу. Силовики при этом ограничивались словами «опасная ситуация» и «некий инцидент». Впрочем, в России есть и более продвинутые системы. Например, так называемый ОКСИОН, то есть Общероссийская комплексная система информирования и оповещения населения в местах массового пребывания людей. С ее помощью спецслужбы могут выводить предупреждения на уличные плазменные экраны. Но из-за бюрократии все эти меры просто теряют смысл, уверена психолог, профессор Северо-Западного госуниверситета имени Мечникова Светлана Соловьева: «Когда происходит чрезвычайная ситуация, у человека есть три биологически целесообразные формы поведения: большинство просто убегает, меньшая часть замирает в ступоре, надеясь, что пронесет, и менее значительная часть начинает нападать, вмешиваться.
Но на самом деле все эти три формы поведения нецелесообразны, потому что в ситуации неопределенности главное — прояснить ситуацию.
Это основной принцип работы МЧС, поэтому когда происходит что-то чрезвычайное, начинается стрельба, например, то важно дать людям информацию, оповещение в этом районе о том, что происходит. Если человек идет по улице, и на этой же улице начинается перестрелка, первое дело — спрятаться и тут же звонить по мобильному в соответствующие службы, информировать их и получать указания о том, что надо делать. Просто у нас есть традиция: прежде чем давать указания, надо согласовать со множеством структур. Все-таки, с психологической точки зрения, необходимо снять неопределенность, дать информацию о том, что происходит. Делать это надо сразу, не согласовывая с различными инстанциями».
Западные спецслужбы в этом плане более гибкие. Во Франции, например, в случае теракта людей поблизости оповещает специальное мобильное приложение. А в Штатах жителей не только уведомляют об опасных преступлениях, но и присылают им приметы преступника и дают краткие инструкции по поведению. Еще более отлаженная система оповещения работает в Израиле, отмечает обозреватель “Ъ FM” Михаил Гуревич: «В Израиле куда чаще в последнее время приходится сообщать не о терактах, а о ракетных обстрелах. Для этого есть масса приложений, которые отправляют нотификации и сообщают о том, что в таких-то населенных пунктах гражданам необходимо как можно скорее спуститься в бомбоубежище.
Конечно, это дублируется сиренами, то есть на улицах тоже все слышат.
А при терактах незамедлительно подъезжают полиция, службы спасения, скорая помощь и пожарная охрана. Есть нюанс, что о погибших сообщается только после того, как об этом будет сказано родственникам, данные о жертвах публикуются с согласия близких. Если это нечто длящееся, как перестрелка, безусловно, начинается прямой эфир на всех телевизионных каналах, все об этом сообщают. Было несколько ситуаций, когда, например, террорист с ножом бежал по набережной Тель-Авива и наносил удары всем, кого видел — эта ситуация была нейтрализована буквально за 15-20 минут. Дело в том, что довольно большое количество израильтян вооружено, имеет опыт службы в армии и боевых частях. И зачастую есть проблемы как раз утихомирить граждан для того, чтобы они не проявляли излишней инициативы».
Российские федеральные каналы впервые сообщили о происшествии лишь два часа спустя. А самым оперативным источником информации оказались Telegram-каналы. Впрочем, широкое оповещение нередко вредит подобным операциям, уверен сотрудник одной из силовых служб Александр: «Это стихийно возникшая одна боевая единица. Она возникает внезапно в любом месте и длится даже не часы. Когда что-то подобное происходит на улице, силовые ведомства производят оцепление района, перенаправляют потоки. А если мы будем оповещать кого-то об этом, то у нас будут любопытные, которым захочется посмотреть, поснимать, выложить на YouTube. На мой взгляд, это даже может сказаться негативно — создать панику. А как вести себя в данной ситуации, на самом деле, должны обучать еще со школьной скамьи: что делать при пожаре, при нападении, при выстрелах, при теракте, куда бежать».
Претензии по поводу плохого оповещения ранее также предъявляли к МЧС. В мае 2017 года ведомство почти никак не уведомило о надвигавшемся на Москву урагане. В результате погибло 18 человек. После этого граждане стали получать сообщения даже о самых незначительных ухудшениях погоды. Не исключено, что перестраховаться теперь решит и ФСБ.
Силовые ведомства тем временем продолжают разбираться в обстоятельствах инцидента. Следственный комитет сообщил, что в больнице скончался второй раненый сотрудник ФСБ. В СКР также подтвердили личность самого стрелка — это действительно 39-летний Евгений Манюров. Ранее ему назначили посмертную психологическую экспертизу.