Оно называлось Illustrirtes Thierleben («Иллюстрированная жизнь животных») и состояло из шести томов. Спустя десять лет, в 1879 году, вышло второе издание, уже из десяти томов, под названием Brehms Tierleben («Жизнь животных Брема»), которое принесло Брему мировую славу, а его имя стало нарицательным. Отныне слово «Брем» на всех языках означало многотомную иллюстрированную энциклопедию о жизни животных.
Фото: Alamy / TASS
Фото: Alamy / TASS
Профессия — путешественник
Исходно Брем был профессиональным путешественником. В 17 лет, отучившись два семестра на архитектора в Университете Альтенбурга, он его бросил и уехал в Египет в качестве секретаря барона Иоганна Вильгельма фон Мюллера. Барон был всего на пять лет старше своего секретаря, увлекался орнитологией, но в отличие от Брема имел дедушку-банкира, который оплачивал внуку его увлечение.
Молодые люди путешествовали по Египту от Синая до верховьев Нила два года, собрали большую коллекцию местных птиц. Потом деньги у барона закончились, он вернулся домой, чтобы описывать и обобщать собранный материал по орнитофауне, а Брем остался в Африке еще на два года, продолжая собирать птиц и время от времени получая с оказиями «командировочные» от своего шефа.
Тот в это время публиковал статьи о птицах Африки в научных журналах и готовил к печати иллюстрированную монографию Beitrge zur Ornithologie Afrikas («Материалы по орнитофауне Африки). Барон приобрел репутацию одного из ведущих немецких орнитологов и в скором времени стал директором Брюссельского зоопарка.
Его секретарь тем временем подхватил в Африке малярию, от которой много лет спустя он и умер, но тоже не остался без награды. Он был избран членом германской академии естествоиспытателей «Леопольдина», что было почетно для 20-летнего юноши без высшего образования, но и только. Наверное, больше Брем тогда гордился прозвищем Фараон, данным ему коллегами-буршами по влиятельной в те годы тайной студенческой корпорации «Саксония» за его египетские приключения.
Карьерный рост
Но, вероятно, урок барона Брем усвоил. Он поступил в Университет Йены, где получил естественнонаучное образование. И в студенческие годы, и после того, как получил диплом, Брем продолжал путешествовать. Он побывал в Испании, Норвегии и Лапландии и отовсюду привозил многочисленные очерки, которые публиковались в немецкой прессе. Если говорить на современном языке, он занимался тревел-журналистикой, специализируясь на зоологии. А поскольку тогда ни телепередачи «В мире животных», ни телеканалов Discovery Animal Planet, National Geographic Wild и т. п. не было, его научно-популярные очерки, которые он писал в большом количестве для большого числа немецкоязычных СМИ, сделали его популярной медийной персоной.
Теперь его приглашали в компаньоны по путешествиям персоны куда более знатные, чем бароны, чьи деды и отцы, разбогатев, купили титул за деньги. Брем еще раз съездил в Африку, на этот раз в Абиссинию, в компании кузена английской королевы Виктории, сюзерена Саксонии герцога Саксен-Кобург-Готского, и его путевые очерки читали теперь по всей Европе. В дальнейшем он сопровождал сына графа Константина фон Вальбург-цу-Цайль-унд-Траухбурга, который увлекся зоологией, в Сибирь и Туркестан, путешествовал по Дунаю в обществе юного австрийского кронпринца Рудольфа, знакомя наследника Австро-Венгерской империи с азами естествознания.
Понятно, что с такими знакомствами Брем легко мог бы монетизировать свою медийную популярность — например, в виде предприятия общепита (сети охотничьих ресторанов «У Брема» с подачей стейка из седла антилопы гну, фрикасе из страуса и студня из коленного сустава слоновьей ноги), бренда косметики и тому подобное. Как это делают сегодня. Но тогда времена были не столь креативные, хотя такие же практичные.
После путешествия с саксонским герцогом Брем получил приглашение стать директором Гамбургского зоопарка. Из Гамбурга его пригласили в Берлин консультировать строительство там аквариума, который теперь — одна из главных достопримечательностей немецкой столицы. А от издательства Bibliographisches Institut, которое специализировалось на энциклопедиях, он получил заказ на многотомную «Жизнь животных», которая обессмертила его имя. Прослужив на посту директора аквариума пять лет, Брем ушел с твердого оклада, занялся подготовкой второго издания «Жизни животных» и гастролировал с лекциями по Старому и Новому Свету.
По Брему и без него
Если не Брем, то в те же годы кто-то другой все равно написал бы «Жизнь животных». Эпоха Великих географических открытий завершилась открытием Антарктиды в начале 1820-х годов, наступила эпоха Великих путешествий, пик которой пришелся на вторую половину XIX века. Это была эпоха приключений, которой требовалась не только романтика в духе писателей того времени Жюля Верна, Майна Рида, Генри Хаггарда, Луи Буссенара, но и научно-популярная картина пока еще во многом загадочных дебрей Африки, Америки, Океании. Поэтому неудивительно, что переводить и издавать в других странах главный труд Брема начали еще с его первого 6-томного издания.
В нашей стране тоже были переведены и вышли оба издания: в 1876 году — «Иллюстрированная жизнь животных», а в 1892 году — «Жизнь животных Брема». В дальнейшем, по мере накопления новых зоологических данных, в авторский текст Брема приходилось вносить добавления и изменения, а после сравнительно ранней смерти автора от последствий недолеченной малярии в 1884 году согласовывать их стало не с кем. В названии новых изданий «Жизни животных» появилось добавление «по Брему» — иногда в скобках, иногда без них.
В 1911 году в Германии вышло 13-томное издание «Жизни животных» под общей редакцией профессора Отто Цур-Штрассена. В русском переводе оно было переиздано под редакцией профессора Николая Книповича. А в 1948 году в Советском Союзе вышло 5-томное издание «Жизнь животных по Брему» под редакцией академика Алексея Северцова. Следующие издания «Жизни животных», 6-томное 1968–1971 годов и 7-томное 1983–1989 годов, вышли уже без упоминания имени Брема даже в скобках.
К этому времени от авторского текста Брема в изданиях ничего не осталось. Но если в советских изданиях «Жизни животных» были указаны мелким шрифтом на первом развороте только редакторы конкретных томов и глав в них (авторы более мелких подразделений текста и вовсе остались безымянными), а сами книги в народе по-прежнему назвали «Бремом», то на родине Брема покусились на святое. Там в 1967–1972 годах вышла 13-томная Grzimeks Tierleben («Жизнь животных» Гржимека).
Немецкий зоолог Бернхард Гржимек был уважаемым и широко известным в мире зоологом, много сделавшим для сохранения Национального парка Серенгети в Африке. И маркетинговый ход издателей, заменивших только имя Брема в названии его «Жизни животных», был предсказуем. Но выглядело это не очень достойно. Вероятно, чувствуя это, уже в нашем веке при подготовке второго, расширенного издания Grzimeks Tierleben на английском языке под редакцией Майкла Хатчинса в название труда было добавлено слово «энциклопедия» — Grzimek’s Animal Life Encyclopedia. С тем же названием последняя (2009 года) и постоянно обновляемая версия труда Гржимека фигурирует на портале издательства Gale. И это правильно: предшественников следует уважать, особенно в науке.
До Брема
Справедливости ради надо вспомнить о предшественниках самого Брема. Их трое — Аристотель, Плиний Старший и Конрад Геснер. «История животных» Аристотеля с точки зрения современной зоологии — безнадежная архаика. Но говорить об этом глупо: без малого две тысячи лет этот 10-томный труд Аристотеля был неоспоримой истиной и источником знаний для ученых-биологов.
Большинство глав, посвященных животным, в Naturalis Historiae Libri XXXVII («Естественная история в 37 томах») Плиния до сих пор не переведены с латыни на живые языки, включая русский язык, так что рассуждать о них могут только узкие специалисты по Плинию Старшему, далекие от биологии.
Больше известна Historiae animalium («История животных») швейцарского профессора XVI века Геснера, хотя ее тоже целиком на русский язык никто не удосужился перевести. Это пять увесистых томов в кожаных переплетах с металлическими застежками с гравюрами реальных и мифических животных, в том числе знаменитой гравюрой Дюрера «Носорог». Экземпляр ее второго издания есть в Российской государственной библиотеке. В бытность РГБ Библиотекой имени Ленина расстегнуть застежки и полистать Геснера в читальном зале Музея книги библиотеки мог любой обладатель читательского билета Ленинки. Нынче любому Геснера не выдают (точнее, не привозят на тележке: книги тяжелые), наверное, потому, что цена этого издания на аукционах доходит до $100 тыс. за один том.
Полистать Геснера теперь можно на сайтах аукционных домов, а пролистав, убедиться, что это в чистом виде«Жизнь животных» Брема, по Брему и без Брема. По структуре и содержанию они принципиально не отличаются ничем. Просто Брем ближе к нам в истории и потому у него больше животных и больше о них подробностей. Что же касается присутствия в книгах Геснера единорога, морского монаха и прочих несуществующих животных, то тогда в них верили даже самые продвинутые ученые. А значит, в науке XVI века они присутствовали как полноправные объекты изучения.
Все как у людей
Сегодня репринты оригинальной Brehms Tierleben имеют только исторический интерес, и их обычно снабжают предисловиями, где читателя предупреждают о том, что не надо верить буквально всему, что писал Брем. Мол, в ущерб научной систематике животных он уделяет непомерно много внимания тем их видам, которые имеют больший культурный контекст. Рассматривает животных с точки зрения их пользы или вреда, что вопиюще противоречит принципам экологии. И наконец, описания животных у него страдают антропоморфизмом, то есть он приписывает им чисто человеческие качества («глупый», «злобный», «упрямый», «трусливый» и т. д.).
Все это верно, но как раз это и послужило причиной успеха «Жизни животных» Брема. В противном случае никто не стал бы ее читать, как никто не стал бы смотреть сегодня «В мире животных», сюжеты на Discovery Animal Planet, National Geographic Wild и другие передачи о животных. Их авторы используют те же самые антинаучные принципы Брема, которые сделали его книги памятной вехой в истории зоологии, а его самого — великим человеком, сделавшим для этой науки больше, чем подавляющее большинство самих ученых. Он сделал ее интересной всем.