Трубные компании накануне новой консолидации

промышленная кооперация

Еще год назад казалось, что основной этап консолидации в российской трубной отрасли уже позади. Однако бешеный рост цен на трубную заготовку вместе со стагнацией на рынке нефтяных и газовых заказов поставил российских трубников перед выбором: либо продаваться крупным международным трубным холдингам, либо создавать альянсы с отечественными производителями проката.

Последние полтора года отечественные трубники пожинали плоды первой волны консолидации в трубной отрасли, в результате которой сформировались три ярко выраженные группы — Трубная металлургическая компания во главе с Дмитрием Пумпянским, Объединенная металлургическая компания Анатолия Седых и группа ЧТПЗ Андрея Комарова. Объединение торговых потоков, совместные лоббистские усилия по вытеснению с российского рынка украинских трубников принесли свои плоды — производство в физическом выражении стало расти достаточно убедительными темпами (подробнее см. график на стр. 26).

Однако летом отрасль получила два новых мощных удара, от которых может и не оправиться вплоть до нового витка консолидации. Сначала "Газпром" пролоббировал увеличение квоты для украинских трубных заводов, взамен лишь пообещав со временем увеличить закупки у российских трубников (подробнее см. справку на этой странице). Большинство участников рынка за дипломатией газпромовских чиновников вполне отчетливо прочитали нежелание "Газпрома" размещать крупные заказы на трубы 1420 мм на российских предприятиях.

Второй удар был не таким резким, но его последствия оказались для трубников еще более тяжелыми. Начиная с лета производители трубной заготовки — как правило, крупные металлургические комбинаты — начали взвинчивать цены на свою продукцию. Для трубных заводов, связанных с потребителями контрактами с жестко фиксированной ценой, это было почти разорение: резко снизилась рентабельность.

Если в начале 2003 года тонна штрипса обходилась трубным компаниям в $310-320, то к августу она стоила уже $370-390. Сейчас цены колеблются на уровне $400 за тонну. По признанию самих участников рынка (см. интервью с председателем совета директоров группы ЧТПЗ Андреем Комаровым на стр. 26), рентабельность трубного производства в данный момент не превышает 5-10%. Заметим, что в целом в черной металлургии рентабельность работы крупных металлургических комбинатов колеблется на уровне 20%.

Помочь решить проблемы низкой рентабельности мог бы обильный экспорт. Но российские компании — производители в основном труб среднего и большого диаметра — все последние годы были не в состоянии перехватить хотя бы один крупный зарубежный контракт. На рынке стран Юго-Восточной Азии делают погоду японские компании, в Европе хозяйничает Voluarec&Mannesmann, на рынках стран Южной и Северной Америки доминирует Tenaris. Заместитель гендиректора ТМК Сергей Билан говорит: "В лучшие годы российской трубной компании удается направить на экспорт до 20% своей продукции". Для сравнения, остальные представители российской черной металлургии экспортируют сегодня в среднем 60% производимой продукции.

Выходов из этой ситуации у российских трубников два. Первый — продавать часть своих активов или все активы целиком крупным международным производителям труб. Включение в целом весьма конкурентоспособных российских труб в прайс-листы зарубежных компаний позволило бы в разы увеличить экспортные поставки и одновременно не считать завышенными внутренние цены на штрипс, особенно учитывая, что на зарубежных рынках они еще выше. Фактическое подтверждение тому, что российские компании пойдут именно по этому пути, пока лишь одно. Летом мажоритарный собственник Первоуральского новотрубного завода Зелимхан Муцоев провел переговоры с иностранной компанией о продаже ей части своего бизнеса (по информации из неофициальных источников, это была группа Voluarec&Mannesmann). Для этого была уже даже запланирована дополнительная эмиссия ПНТЗ. Однако в последний момент сделка сорвалась. Источники, близкие к переговорам, утверждают, что в ситуацию вмешалась третья сторона — топ-менеджмент крупного металлургического комбината, также заинтересованный в собственном трубном бизнесе, но в данный момент больше озабоченный выкупом крупного пакета собственной компании из государственной собственности. Даже если менеджмент Магнитки и сумел всерьез повлиять на сделку, то, как видно из интервью господина Комарова, полностью отбить интерес у иностранцев к нашему трубному бизнесу ему не удалось.

Второй вариант — создание альянсов с российскими металлургическими компаниями — может оказаться более выгодным для держателей основных пакетов в трубных компаниях. Некоторые тенденции к объединению уже налицо — группа ЧТПЗ входит во все более тесный контакт с Магнитогорским комбинатом, ТМК предпочитает "Русскую сталь" (некоммерческое партнерство "Евразхолдинга" и НЛМК). Однако такие союзы, скорее всего, обрекут трубные компании вечно вариться в котле заказов двух-трех российских производителей и транспортировщиков углеводородов. В конце концов развитие ситуации будет зависеть от готовности самих металлургов инвестировать средства в трубные мощности. Пока же можно констатировать, что создавать собственные сталелитейные производства трубники вряд ли будут — не успев накопить достаточный для этого "финансовый жирок", тратить $250 млн (по оценке господина Комарова) на то, что принесет отдачу в лучшем случае лет через семь-десять, нецелесообразно. Тем более что эти деньги от заинтересованных лиц можно получить сразу и сейчас.