Арт-кары BMW давно стали самостоятельным культурным явлением, но не стоит забывать, что первая машина, которую в 1975 году расписал Александр Колдер, вышла на старт реальной гонки, и не какой-то там, а «24 часа Ле-Мана». Этот автомобиль не был по замыслу художественным объектом. Он бы средством выиграть состязание. Три новых BMW третьей серии, расписанные уличным художником, тоже были средством. На них фотограф Михаил Бугаенко, оператор Владимир Тимчук, медиахудожник Cyber Tiger и сам художник Андрей Бергер отправились в художественно-исследовательскую экспедицию, чтобы опытным путем определить, как цифровизация влияет на феномен уличного искусства. Своими наблюдениями и мыслями с корреспондентом «Автопилота» поделился главный инициатор этого исследования Андрей Бергер.
Фото: Михаил Бугаенко
Фото: Михаил Бугаенко
Фото: Михаил Бугаенко
Фото: Михаил Бугаенко
Андрей Бергер родился в 1986 году. В тринадцать лет увлекся уличным искусством. Окончил Алтайский государственный университет по специализации «дизайн архитектурной среды». Много работал, как уличный художник принимал участие в многочисленных стрит-арт выставках и фестивалях. Последние десять лет часто выступает как организатор и куратор разных художественных проектов. Сегодня художник работает в направлении изучения формы, материалов, пространства и его преобразований.
Вторая гипотеза заключается в том, что сейчас мир стоит на грани очередной технической революции, одно из проявлений которой заключается в цифровизации города, обретении им цифрового двойника. Речь не столько о Google Street View и подобных технологиях. А о появлении дополненной реальности, некоего цифрового слоя, который мы можем, как вкладыш, вставить в реальную архитектуру пространства. И уже очень скоро эта цифровая реальность станет обыденностью.
То есть, с одной стороны, пропадает возможность работать с аналоговым слоем города, но с другой – появляется возможность попробовать работать с его слоем цифровым. Например, рисовать граффити на цифровом слое, а не на реальной стене.
Цель нашей поездки была зафиксировать происходящие изменения, осмыслить их и попробовать в этой новой реальности поработать, протестировать ее. Совместно с BMW мы определили маршрут: выехали из Москвы и через Минск отправились в польский город Лодзь, европейскую столицу стрит-арта, по сути – музей под открытым небом.
Фото: Михаил Бугаенко
Фото: Михаил Бугаенко
Фото: Михаил Бугаенко
Говорят, чистая машина едет совсем по-другому. Разрисованная машина тоже едет по-другому. И самое главное, останавливается на светофоре по-другому. Понимаете, о чем я говорю: мы на этих машинах, конечно, привлекали очень много внимания, стоило лишь выехать из двора моей мастерской.
Я работал с автомобилями BMW как с холстом. И я понимал некоторые характерные особенности этого холста: у него есть направление, в котором он движется. И я пытался это направление подчеркнуть, усилить динамику машины, и одновременно я хотел ее немного сломать. Мне очень понравилась идея «супергрязного подхода». Новенькая BMW третьей серии с идеально выточенными линиями, идеальная с точки зрения аэродинамики – мне захотелось противопоставить этому блеску, этой геометрии грязные, текущие, матовые формы, переломанные, где-то дышащие, а где-то струящиеся, как дым.
Наш проект назывался Expedition Via Layers. То есть путешествие сквозь слои. Мы исследовали это мерцание – на грани цифрового искусства и аналогового слоя. По дороге где-то мы разрисовали стены, накладывали поверх рисунка маску дополненной реальности, которая оживляла стену, и изображения будто «выходили» из нее. Делали мы это все в режиме реального времени: пока я рисовал, наш медиахудожник сразу «выхватывал» куски моей работы, и, когда стена была закончена, она уже на несколько цифровых слоев «выходила» наружу.
«Минск, как и Москва, очень стильный, там все под контролем, какие-то партизанские акции или художественные интервенцией маловероятны. Или даже очень опасны. Но мы все равно нашли, где там можно рисовать. Пообщались с местными художниками. И в Минске, и в Лодзи».
Фото: Михаил Бугаенко
«Минск, как и Москва, очень стильный, там все под контролем, какие-то партизанские акции или художественные интервенцией маловероятны. Или даже очень опасны. Но мы все равно нашли, где там можно рисовать. Пообщались с местными художниками. И в Минске, и в Лодзи».
Фото: Михаил Бугаенко
В процессе мы поняли, какой оптимальный инструмент на данный момент может обеспечить видение цифрового слоя. У большинства людей на этой планете есть Facebook, который сейчас захватывает пальму первенства по дополненной реальности. Сейчас очень популярны так называемые маски в сторис Instagram, они делаются путем трекинга лица с передней камеры смартфона. Facebook недавно сделал обновление, связанное с трекингом основной камеры, и там можно делать «маски» не только людям, но и любым объектам – стенам, чему угодно. Вот именно эту технологию мы использовали, потому что она охватывает максимально большое количество зрителей, которым не нужно скачивать какие-то дополнительные приложения, чтобы взаимодействовать с цифровым искусством.
В течение всего нашего путешествия Миша Бугаенко и Вова Тимчук встречались с местными жителями, брали у них интервью на тему, как обычные люди взаимодействует с уличным искусством. Финалом же поездки стала презентация фасада площадью 600 квадратных метров в Лодзи, который я разрисовал, а Cyber Tiger его анимировал по технологии paint mapping, когда нарисованное изображение считывается и дополняется анимацией, наложенной прямо на стену с помощью проекции в режиме реального времени.
Фото: Михаил Бугаенко
Фото: Михаил Бугаенко
Какой главный вывод я сделал по итогам этого проекта? У меня нет вывода. Исследование продолжается. Лично мне эта поездка задала некий «гидеборовский» вектор. У французского философа Ги Дебора было несколько гипотез по поводу потоков движения человеческих масс в современном городе. Он вывел такое понятие, как «дрейф»: прогулка отличается от целенаправленного движения человека, когда он идет на работу, в магазин или еще куда-то. Городской дрейф – он спонтанный, и меня эта идея заинтересовала в контексте того, что мы исследовали. Каким образом «дрейф человеческих масс» меняется в зависимости от того, какие произведения искусства или паблик-арта или вандализма существуют в городе? Притягивают ли они людей или отталкивают?
Я начал размышлять о том, есть ли свой уникальный дрейф у граффити-райтера или уличного художника? Каким образом каждый из них выбирает место для своей интервенции? Я для себя определил термин – «слабые места». Есть художник Стас Добрый, одно его высказывание мне очень понравилось. Он сказал, что уличное искусство появляется там, где город дает брешь. Закрытый на реконструкцию магазин, какая-то странная дверь или необычный столб. Обывателю сложно понять, каким образом это происходит. Но если по одному и тому же маршруту запустить нескольких уличных художников, согласно моей гипотезе, они в принципе выберут одни и те же места для тегов, стикеров или рисунков. Каким образом они это сделают? Исходя из своего опыта: где дольше «проживет» работа, где ее безопаснее сделать, но при этом она будет наиболее заметна. Все это хочется изучить, протестировать, исследовать, и уже потом можно будет делать какие-то обоснованные выводы. Пока это всего лишь наблюдения.
«Лодзь – небольшой индустриальный город, который в определенный момент пришел в упадок и начал потихоньку затухать. Но там появился фонд Urban Forms, который привозит в Лодзь лучших художников со всего мира. Весь город расписан, и там много всего, от больших фасадов до партизанского граффити».
Фото: Михаил Бугаенко
«Лодзь – небольшой индустриальный город, который в определенный момент пришел в упадок и начал потихоньку затухать. Но там появился фонд Urban Forms, который привозит в Лодзь лучших художников со всего мира. Весь город расписан, и там много всего, от больших фасадов до партизанского граффити».
Фото: Михаил Бугаенко