На территории Бадаевского завода могут построить комплекс «парящих домов». О том, как девелопер поступит с памятниками архитектуры, что получит от проекта Москва и о диалоге с горожанами Ивану Корякину в программе «Цели и средства» рассказал исполнительный директор Capital Group Михаил Хвесько.
Фото: Capital Group
Фото: Capital Group
— Один из ваших объектов располагается на Кутузовском проспекте. Цитирую информацию с сайта: «Кутузовский, 12 — пожалуй, один из самых статусных адресов прописки, который достоин появиться в паспорте состоятельного человека». Своим проектом вы, также цитирую, «прерываете архитектурное молчание на Кутузовском проспекте». А как вы вписали этот дом в ансамбль Кутузовского?
— Наша задача была не прерывать что-то, а, наоборот, дополнить. Нужно понимать, что наш объект находится с небольшим отступом вглубь от основной парадной линии фронта застройки Кутузовского проспекта. Поэтому я бы не делал на нем большой акцент в части формирования облика непосредственно парадной части Кутузовского. Но мы пытались архитектурой вписать его с учетом определенного шага колонн, пропорций здания — каких-то более классических канонов по геометрии, по шагу, по орнаментам. Мы изучали вместе с архитекторами Цимайло и Ляшенко, как оформлены верхние орнаментные части здания, пытались повторить это в некой современной интерпретации в архитектуре нашего здания. Мне кажется, нам удалось это сделать.
— Но Кутузовский проспект, всем известно, загруженная магистраль. Бывает, его даже перекрывают. В следующем году там, кстати, пройдет программа «Моя улица» с реконструкцией бордюров, асфальтов, фонарей и всего подобного. Не будут ли стоять в пробках обладатели статусной прописки?
— Кутузовский проспект — действительно очень загруженная магистраль. Но, по сравнению с другими вылетными магистралями в городе, мне кажется, пропускная способность Кутузовского самая лучшая, поэтому там мы видим определенные запасы. Да, есть какие-то определенные нюансы, связанные с тем, что это правительственная трасса, тем не менее, в ежедневном использовании мы видим это достаточно комфортной транспортной артерией, которой пользуются многие, большое количество людей проезжает каждый день, и они там, как правило, не стоят.
— Продолжая тему транспортной доступности: в районе, конечно, обсуждают проект, который вы планируете реализовать на территории Бадаевского завода. Как вы просчитываете нагрузку, которую этот очень серьезный объект может оказать на инфраструктуру в районе?
— Потребность по машиноместам на основе нормативов. Все въезды организованы со стороны набережной Тараса Шевченко. Как вы знаете, она на сегодняшний день является тупиковой — там нет никакого транзитного потока. По нашим данным, такой она и останется с точки зрения развития транспортной инфраструктуры, то есть город не видит перспективы связи ее для транзитного проезда в районе Третьего транспортного кольца, поэтому там есть большой потенциал по пропускной способности. Далее мы планируем связать Тараса Шевченко с Кутузовским проспектом между гостиницей «Украина» и территорией застройки, что позволит достаточно комфортно выезжать и заезжать на эту территорию.
— Где именно?
— По-моему, это Украинский бульвар.
— Власти называют проект «парящим домом», наблюдатели — «домом на ножках»… Если в Москве и были дома на ножках, то явно не такой высоты; парящих домов, скорее всего, точно не было, да и вряд ли где-либо еще, это правда. Почему тогда этот проект зданий, развития территорий, на ваш взгляд, нужен именно столице?
— Такой проект, наверное, в первую очередь, задает определенную планку. Как это делал проект, например, «Зарядье». Мы хотим сделать здесь (на Бадаевском – прим.ред) качественный объект с инфраструктурой, которая будет нацелена на всю аудиторию — на жителей района, на гостей этого объекта, на проживающих непосредственно в объекте. Мы планируем сделать серьезный центр притяжения — будут организованы парк, детские сады, фермерский рынок, обустроена набережная, будет добавлена инфраструктура, отреставрированы памятники, то есть там будет достаточно сбалансированная жилая территория с многогранным ее использованием. Я думаю, что городу такие территории необходимы.
— Вы упомянули «Зарядье», но «Зарядье» было построено на месте того, что осталось от гостиницы «Россия», точнее, на пустыре. А вы планируете вести работы на территории Бадаевского завода, который является памятником промышленной архитектуры. Коснутся ли колонны — ведь ваш дом «парящий» или «на ножках», как его называют — объектов культурного наследия? Это серьезная тема, которая вызывает немало беспокойства.
— Да, мы много раз слышали этот вопрос. Конечно, колонны не коснутся ни одного памятника культуры. По определению этого не может произойти. Все объекты культурного наследия будут отреставрированы, новая застройка их никак не коснется.
— То есть схемы, где колонны протыкают крыши, не ваши?
— Это объект, который не является культурным наследием — он строится нами заново как новое строительство. На сегодняшний день второе строение, которое формировало исторический облик ансамбля завода, отсутствует. На этом месте построено было в 70-х годах новое здание, второе строение в исконном виде с парадными фасадами, с основной частью утрачено. Сохранилось там буквально 200 квадратных метров с тыльной стороны, само строение было неоднократно перестроено. Мы в своей работе решили восстановить второе строение, таким образом, вот та сохранившаяся тыльная часть уже стала более уместной к сохранению, что мы и делаем, но через нее колонны не проходят. Колонны у нас проходят только через вновь возводимое здание.
— Новое строительство где будет расположено?
— Между памятниками и набережной есть территория, где располагается новое строительство. Нигде ни над одним памятником наше здание не нависает. И это важная составляющая. Постоянно мы слышим, что «застройщик строит над городом, строит над памятниками, что это за прецедент». Но нет такого прецедента. Мы могли бы по нашему действующему ГПЗУ, по всей исходной разрешительной документации, которая у нас уже есть, просто банально сделать, что делают все: поставить все здания на землю между набережной и между памятниками и просто закупорить всю эту территорию. Но идея, которую нам предложили Herzog & de Meuron, заключается в ином: в том месте, где мы могли бы сделать банальную классическую архитектуру, поставить на землю здания, мы, наоборот, поднимаем все наши строения вверх, чтобы сохранить просматриваемость этих памятников. Мы не строим над памятниками.
— Но вы наверняка слышите, в том числе, и голоса градозащитников — история громкая. И они говорят как раз, что часть зданий, которые вы планируете демонтировать, все-таки являются памятниками. О тех же сводах Монье они говорят. Как вы на это смотрите?
— Неоднократно на этой территории проводилась историко-культурная экспертиза. Задолго до того, как мы еще начали заниматься территорией, по-моему, в 2005 году были определены предметы охраны этих зданий, в 2006-м закреплены постановлением. Потом повторно проводились еще две экспертизы. Ни в одной из этих экспертиз эти части зданий не были признаны памятниками архитектуры.
— Даже в самых первых?
— Даже в самых первых. Я готов отдельно документально это все продемонстрировать, но коллеги-эксперты в курсе всех этих предыдущих экспертиз. Более того, каждый раз, когда проводится такая экспертиза, это не просто какая-то там «кулуарная посиделка» экспертов — это достаточно существенное мероприятие, результаты которого вывешиваются в официальных источниках, на сайте Департамента культурного наследия, они подлежат публичному обсуждению, идет сбор комментариев, замечаний и так далее. Где были все эти эксперты последние 14 лет, когда неоднократно проводились действия с этими объектами, почему сейчас такой интерес?
— При этом они же, вспоминая эти экспертизы, которых, действительно, было несколько, говорят, что постепенно каждые границы памятника сужались.
— Я вам привел в пример второе строение, где мы, наоборот, вернули охранный статус фрагменту второго строения, это стало более актуальным в контексте наших действий с восстановлением исконного вида второго строения и всего ансамбля. То же самое произошло с первым строением, где по западной части мы продлили логически ту галерею, которая там была в первичных документах некорректно проведена, уточнили эту границу. Поэтому, на самом деле, если сверить контуры этих строений с нашей проектной документацией, с последней экспертизой, то контуры здания увеличились.
— Проект обсуждался в Москомархитектуры непосредственно с вашим участием, с участием экспертов. Вы представляли, в том числе, новую информацию, говорили, например, о бане в элеваторе. Возникает вопрос: раньше в элеваторе сушили зерно, которое потом уже поступало на производство, теперь будет влажно, ведь это, как вы говорите, русская баня — не навредит ли это старинной кладке?
— На самом деле конструктив этих элеваторов из бетона внутри. А кирпичом он лишь облицован, бетон себя хорошо ведет в этих условиях. Но, конечно же, нашим проектом предусмотрена современная инженерная инфраструктура, которая будет обеспечивать соответствующие температурные режимы, кратность обмена воздуха, необходимые для поддержания правильных климатических условий в этом пространстве, и с точки зрения эксплуатации людьми, и с точки зрения надлежащего сохранения конструкции и поверхности элеватора.
— Еще одно мероприятие прошло 18 ноября уже в районе Дорогомилово, где расположен Бадаевский завод — публичные слушания в школе 1232. Как бы вы оценили их итоги, чего вы ожидали?
— Неоднозначное осталось ощущение после этого мероприятия. Мы привели всех экспертов, я лично присутствовал там, пригласили наших уважаемых архитекторов из Швейцарии. То есть мы были готовы к открытому диалогу, к обсуждению каких-то тем, хотели услышать какие-то конструктивные комментарии. Но, к сожалению, диалога не получилось, никому не было интересно ни послушать ответы на вопросы, ни задавать вопросы. Как мне показалось, это было очень политизированное мероприятие, где были определенные высказывания. Не хотелось бы в подробности вдаваться. Но я бы хотел сказать, что для тех, кто хочет обсуждать этот проект с нами, кто хочет комментировать, узнавать больше, мы открыты к диалогу.
— Что москвичи все-таки получат, если вы реализуете этот проект?
— Я думаю, они получат первоклассный объект, современную архитектуру, которая, мы уже видим, вызывает международный интерес. Показательно, что он номинирован в ряде категорий на WAF в Амстердаме. Но для жителей важно, что будет трансформировано это место в пользу. Сейчас это место вызывает интерес у определенного сегмента населения. Но мы хотим расширить эту шкалу — то, как эта территория используется сейчас, я думаю, не раскрывает ее потенциал. Я считаю, что она закупорена. Очень сильный идет перекос в сторону «ночного функционала» — рестораны, клубы. Там недостаточно дневного использования. Хоть и велись определенные работы по поддержанию ряда помещений, сами памятники находятся в плачевном состоянии — между ячейками, занимаемыми арендаторами, есть стены, которые их разделяют, есть крыша, которая их защищает, и этими частями здания никто не занимался. Поэтому важно не забывать, если мы этим не займемся, если кто-то этим не займется сейчас, то через 10 лет все оттуда уедут, здание разрушится, и никому не нужна будет территория уже. У нас есть заключение, у нас есть обследование, которое мы делали с нашими архитекторами, которые показывают очень плачевное состояние больших фрагментов этих зданий. Мы хотим вернуть городу это наследие, мы хотим сделать там инфраструктуру, сделать парк для всего района, создать проницаемость, связать Кутузовский проспект с набережной, что позволит всем жителям района пользоваться этой инфраструктурой, раскрыть потенциал всей этой территории.