В парижской Школе ювелирных искусств (L`ecole des Arts Joailliers) при поддержке Van Cleef & Arpels проходит уникальная выставка исторических украшений ювелирного дома братьев Ляклош (Lacloche, 1892–1967). Уникальность ее в том, что на ней впервые так широко представлена история и savoir faire не существующего сегодня дома Ляклош, который в первой трети XX века блистал на Вандомской площади рядом с Cartier и Van Cleef & Arpels.
Открытка с видом на бутик Lacloche на Рю де ля Пэ, 15 в Париже, около 1910 года
Открытка с видом на бутик Lacloche на Рю де ля Пэ, 15 в Париже, около 1910 года
О братьях Ляклош сегодня знают только ювелиры да историки. Для обывателя их фамилия — пустой звук. Разве что француз расслышит в ней «колокол» или «колокольчик», так дословно переводится la cloche. И больше никаких ассоциаций. А меж тем в начале прошлого века братья Ляклош звонили во все колокола. Их фамилия была синонимом самых изысканных украшений и аксессуаров, образчиком стиля ар-нуво в ювелирном искусстве. А их жизнь и бизнес — готовым сценарием фильма.
История начинается в Бельгии в середине XIX века. Хендрикс Ляклош — еврей из Маастрихта, успешный торговец текстилем и очками. Розалия Леви — его супруга. В браке рождаются шестеро детей. Отец рано умирает. И старший сын, Леопольд, в 1890 году открывает в Брюсселе первый небольшой магазин ювелирных украшений, который довольно быстро приносит семье и деньги, и работу для всех сыновей. Про двух дочек история умалчивает. Предприимчивые Ляклоши оставляют Брюссель: двое едут в Париж, двое — в Мадрид. У одних — клиенты Вандомской площади и сливки французского высшего общества (бутики они открывали ровно там, где нужно было быть в то время: 15, rue de la Paix, Биарриц, Довиль, Канн), у вторых — испанский двор и аристократия. Однажды они решают объединить филиалы.
Встреча назначена в Париже, но поезд одного из братьев сходит с рельсов, и он погибает. Ляклошей остается трое, и все теперь в Париже.
Они вхожи в круги французской элиты, их супруги, как бы сегодня сказали, It-girl — красавицы и лучшие модели для украшений Lacloche, о которых пишут модные журналы. Бизнес процветает, заказы со всего света. Чего стоит один только герцог Вестминстерский — известный ловелас и кутила Хью Ричард Артур Гросвенор, заказавший к своей очередной свадьбе, на этот раз с Лоэлией Марией Понсонби, украшений на 1,2 млн франков.
Реклама Lacloche в «The Tatler», 1936 год
Реклама Lacloche в «The Tatler», 1936 год
Впрочем, братья их так никогда и не увидят: кризис 1929 года ударит по бюджетам даже самых состоятельных клиентов. Вандомская площадь затягивает пояса, понимая, что надо переждать. И из этого кризиса выходят почти все ее обитатели, кроме Lacloche, которые обанкротились... из-за игры в рулетку и карты. Все Ляклоши были азартными игроками и жизнь свою проводили между Вандомской площадью и казино. Легенда гласит: то немногое, что оставалось в кассах бутика, вынес один из проигравшихся, но уже из нового поколения Ляклошей. Каков отец — таков сын.
Но и это еще не конец. Помните сошедший с рельсов поезд и погибшего брата? Так вот его сын, Жак Ляклош, подарит семейному делу вторую жизнь: в 1936 году он возобновит бизнес проигравшихся дядюшек и три десятилетия будет выпускать ювелирные украшения (и даже первым из ювелиров запустит парфюм) под своим именем Jacques Lacloche, а потом с чистой совестью уйдет с Вандомской площади в дизайн. Смешная золотая брошка с секретом (когда нажимаешь на шляпу крошечному месье и из штанов вылезает ювелирный «зизи» или «кики», как его называют французы — но на выставке брошь в действии не показывают), конечно, уже придумка дизайнера, а не ювелира.
И если жизнь Ляклошей — это история взлетов и падений, то по их украшениям и аксессуарам можно запросто изучать ювелирное искусство XX века.
Куратор выставки журналист и историк Лоранс Муйфарин собрала по частным и музейным коллекциям знаковые произведения Lacloche и выстроила экспозицию по хронологии так, что через украшения мы видим, слышим и читаем историю. Вот самое начало века, 1900-е годы, Париж живет ар-нуво, куда ни посмотри — всюду флора и фауна, всюду прикладное искусство. Пускает корни и вьет стебли даже в парижском метро (знаменитые козырьки на входе Эктора Гимара) — что уж говорить о ювелирных украшениях. От этого периода у Lacloche сохранились броши-подвески с четырехлистным клевером из рубинов, бриллиантов, платины и золота, брошь с птицами с жемчужными головами, и аксессуары, которые выглядят как настоящие миниатюрные скульптуры или картины. В то время в моде портсигары и пудреницы, и Lacloche, подметив тенденцию, быстро вырвались здесь в лидеры. Следом Париж увлекается прекрасной эпохой, подхватывает это увлечение и Lacloche.
Ювелиры совершенствуются в эмалях, варьируют галантные сюжеты XVIII века, используют новую модную платину и опять же не проходят мимо светских мод на изящнейшие часы-подвески. Париж сходит с ума по «Шехеразаде» Римского-Корсакова с экзотическими декорациями и костюмами Льва Бакста. Решаются на цветные камни и братья Ляклош. Появляются изумруды, сапфиры, рубины и особенно китайский жадеит. Вторая «экзотическая» волна случится после открытия гробницы Тутанхамона в 1922 году. Ювелиры одержимы Египтом. Писцы и фараоны становятся главными сюжетами на браслетах, подвесках и брошах. А сами украшения заметно прибавят в весе — браслеты-цепи и манжеты выглядят так современно, что, запусти их сегодня в производство, стали бы бестселлером. После буйства красок наступит период «белой тишины»: Lacloche вернутся к бриллиантам и станут экспериментировать с их формами. Так, в 1930-е годы появляется новая огранка «багет».
Реклама Lacloche в «La renaissance de l’art francais et des industries du luxe» (Возрождение французского искусства и индустрии люкса), июль 1923 год
Реклама Lacloche в «La renaissance de l’art francais et des industries du luxe» (Возрождение французского искусства и индустрии люкса), июль 1923 год
Историческим триумфом Lacloche станет участие в Международной выставке 1925 года. Братья получат Grand Prix за парюру, вдохновленную баснями Лафонтена. Браслет «рассказывал» «Волка и ягненка», подвеска — «Ворону и лисицу». Кусочек сыра был исполнен из желтого бриллианта. Торжественный браслет из платины, оникса, бриллиантов и рубиновых роз, вынесенный на афишу выставки Lacloche, тоже был представлен на стенде братьев в 1925 году. Из Парижа браслет уехал в частную коллекцию и с тех пор передавался из поколения в поколение. Семья рассталась с ним только весной этого года на торгах Christie's.
Есть в истории Lacloche и русская страница, связанная с домом Карла Фаберже. Братья покупали сток лондонского магазина дважды. Первый раз в 1905 году в разгар Русско-японской войны, когда местный управляющий решил перестраховаться и распродать магазин от греха подальше. Узнав об этом, Фаберже пришел в ярость, подал в суд и на лондонского инициатора, и на братьев Ляклош. И даже, судя по всему, его выиграл. Второй раз — с началом Первой мировой войны. Выходцев из России обязали репатриировать капитал на военные нужды родины, и у Фаберже не было иного, выхода, кроме как продать все, что было в лондонском магазине. Ляклоши все и купили, именно поэтому сегодня на рынке то и дело появляются шкатулки Faberge в коробках Lacloche. Но братья не только упаковывали Фаберже, но и вдохновлялись техниками русского ювелира. Так, на выставке есть кружевной браслет из платины и бриллиантов 1915 года, и точечная техника подсмотрена на знаменитом мозаичном яйце Фаберже 1914 года, которое было создано по заказу Николая II и находится сегодня в коллекции королевы Елизаветы II. Считается, что рисовальщица Фаберже придумала этот ювелирный рисунок, глядя на свою мать за вышиванием.
Мария Макарова