Уйти по-ангельски

Герой нового спектакля Андрея Могучего «Сказка про последнего ангела» странствует по России 1990-х в поисках своей любви, а попадает на тот свет. Границу между двумя мирами персонажи этой сказки переходят легко и естественно, возможно, потому, что по обе стороны этой границы царит красочный и увлекательный беспредел. Рассказывает Ольга Федянина.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Свою вторую постановку в Театре наций (первая, «Circo ambulante», была в 2012 году) худрук Большого драматического театра Андрей Могучий сделал на основе рассказов питерского литератора и математика Романа Михайлова и сказки умершего в 1994 году сценариста Алексея Саморядова, давшей название всему спектаклю. Соединились обе материи изящно и, что называется, заподлицо (автор сценария — Светлана Щагина).

Двух литераторов и выбравшего их режиссера изначально связывает сочетание мгновенной узнаваемости и гротеска. Они в режиссуре Могучего живут рука об руку, друг друга не опровергая, а, наоборот, поддерживая. Такой взгляд, который любую коллизию и любую фигуру видит одновременно и чем-то абсолютно родным, и чем-то совершенно немыслимым, сказочным, фантастическим, и есть основа драматургии этого спектакля Андрея Могучего. Справедливости ради — не только этого, но в данном случае получилось как-то особенно стройно и убедительно. Если, конечно, уместно применять такие скучные и разумные слова к спектаклю, в котором разгуливается и буянит совершенно, казалось бы, иррациональная стихия, та, которую «умом не понять».

При этом у «Сказки про последнего ангела», несмотря даже на ее «неземное» название, очень материальный сюжет, локализованный во времени и пространстве. Время действия — 1990-е, место — бывший СССР, где-то не очень далеко от Минска, потом Москва. Молодой, безработный и одинокий человек по имени Андрей, у которого какие-то темные личности по беспределу отбирают единственное жилье, оказывается в психушке, потому что больше ему деваться некуда,— и из этой психушки сбегает, чтобы найти свою одноклассницу Оксану, в которую был когда-то безнадежно влюблен. Одноклассница, правда, давно уже переехала в Москву, вышла замуж, родила ребенка, развелась. А к тому времени, когда Андрей Оксану найдет, она станет жертвой вооруженной разборки в столичном кабаке, где какие-то бандюганы постреляли друг друга, а заодно мимоходом уложили и официантку.

Это в «реальном» слое. В «сказочном» же по лесам и городам бродят медведи-люди и люди-зомби, бывшая одноклассница оказывается Царевной Лебедью, а герой, зайдя в московскую квартиру, прямо из нее делает шаг в потусторонний мир.

Криминальный репортаж НТВ и люди-зомби друг другу ни в чем не противоречат, а, наоборот, образуют неразрывное единство. 1990-е годы в спектакле Могучего — не столько реальное историческое время, сколько единственное пока что время в истории современной России, которое уже мифологизировано. К этой мифологизации, кстати, умерший в 1994 году Алексей Саморядов и его постоянный соавтор Петр Луцик приложили руку больше, чем кто бы то ни было: «Окраина», «Дюба-дюба», «Дети чугунных богов», «Лимита», «Гонгофер». Все эти фильмы по их сценариям.

Миф о России 1990-х, красочно-захватывающей, криминальной, сентиментальной, многообещающей, во всех смыслах слова беспредельной, в «Последнем ангеле» живет как изобретательная постановочная феерия (сценограф и художник по костюмам — Мария Трегубова). Пространство здесь не менее фантастично, чем персонажи, оно беспрерывно меняется: то раскрывается в глубину и в высоту, то уплощается до полоски авансцены, то сужается до крохотной площадки в круге света. Места действия трансформируются занавесами, опускающимися и поднимающимися стенами, обрастают граффити и разнообразным реквизитом, короче, живут невероятно сложной жизнью, наблюдать за которой само по себе почти детективное удовольствие.

Кажется, что именно пространство здесь и порождает персонажей, сказочных героев, вполне, впрочем, узнаваемых. Главный герой Андрей легко и естественно существует в двух лицах: один действует, второй комментирует (братья-близнецы Павел и Данила Рассомахины). Главный представитель сил Зла, героиновый беспредельщик Черный (Антон Ескин), легко превращает палату психушки в место пугающих оргий. Главный врач (Анна Галинова) без всякого внутреннего противоречия соединяет садизм медсестры Рэтчед из «Пролетая над гнездом кукушки» с душевностью русской деревенской фельдшерицы. «Племянник священника» Леусь (Глеб Пускепалис) и неуклюжий Игнат (Павел Комаров) — одновременно и двое волшебных помощников главного героя, и бывшие товарищи по палате. И, наконец, есть еще персонаж с неприметной функцией «соседка Оксаны», но недаром обозначенный в программке спектакля первым.

Соседку играет Лия Ахеджакова, именно ее квартира станет для героя порталом в мир иной. И если все персонажи так или иначе существуют на тонкой границе между сказкой и реальностью, то Ахеджакова в роли существа, сторожащего порог между ними, буквально кафкианская квинтэссенция этого спектакля. С одинаковой уютной заботой «соседка» ставит пирог в духовку и провожает героя на тот свет, только ее сердечные забавные интонации на мгновение уплощаются в потусторонний холод, и с абсолютно не утраченной с годами молниеносностью Ахеджакова из бабушки-старушки превращается в эксцентричного, не слишком доброго клоуна. Как никто другой в этом спектакле, она наглядно доказывает, что миф и повседневность — не 1990-х, бог с ними, а вообще, как таковые — едины и взаимно необходимы. По крайней мере на сцене.

Спектакль Андрея Могучего напоминает нам о том, что сказка вообще-то относится к разновидностям эпического жанра: больше трех с половиной часов и три антракта — почти не встречающийся в наши дни в драматическом театре размах. Кого-то такая обстоятельность может напугать — и напрасно. Андрей Могучий на этот раз исключительно много режиссерского внимания и чисто постановочной изобретательности отдал сюжету, драматургии. Про его спектакли не всегда хочется сказать «выстроенные», но «Сказка» как раз выстроена. С одной стороны, все истории, включая вставные, в результате соединяются в один сквозной сюжет про поиск большой любви в убогой, нелепой и страшной жизни, с другой — Могучий здесь выступает в качестве, редком для современного театра,— в качестве режиссера, который умеет «сделать интересно». Интересно в буквальном, наивном смысле слова: в «Сказке» на каждом шагу хочется знать, что будет дальше, куда поведет героя его судьба и как, с чьей помощью он выберется из очередной передряги. Потому что самый большой соблазн и своего рода печальное лукавство этой «Сказки» в том, что у героев на протяжении всей истории в общем-то все получается. Никакие козни — ни мифологические, ни бандитские — их не сбивают с толку и не останавливают. Даже самые странные и опасные попутчики, вроде крохотного дяди Леши (Вано Миранян), перегоняющего иномарки, или вокзальной проститутки (Наталья Ноздрина), в результате оказываются помощниками и спасителями. Но ведет эта дорога все равно на тот свет. Вероятно, потому, что только там можно встретить свою сказочную любовь.