15 июня нью-йоркский Музей современного искусства (МоМА) закрылся на реновацию. Это было финальной частью поражающего своим масштабом 400-миллионного проекта по изменению самой концепции представления искусства в музее, за архитектурное решение отвечали Diller Scofidio + Renfro и Gensler. 21 октября обновленный музей открыл двери. «Коммерсантъ. Арт» побывал в нем в числе первых.
План реновации
Фото: 2017 Diller Scofidio + Renfro
План реновации
Фото: 2017 Diller Scofidio + Renfro
И важнее в этом высказывании даже не вторая, а первая часть. Больше женщин, больше чернокожих художников — это сейчас общее место в музейной практике. Недооцененные ранее группы художников должны не просто присутствовать, но и занять самые заметные места. Так же, как мода должна быть экологичной и социально ответственной — иначе уже просто никак. Даже если очень хочется представить коллекцию из меха и кожи экзотических змей, ну или выставку исключительно белых художников-мужчин.
Выставка The Legends of a Black Girl’s Window
Фото: Heidi Bohnenkamp/The Museum of Modern Art
Выставка The Legends of a Black Girl’s Window
Фото: Heidi Bohnenkamp/The Museum of Modern Art
А потому ньюйоркцы, которым Блэк рапортовал со страниц The New York Times, были озабочены скорее не тем, сколько представителей национальных меньшинств и художниц появится в залах, а тем, не задвинут ли со всем политкорректным рвением Моне и Фонтану в дальний угол. Спешу успокоить: не задвинули. Места в новом музее хватило всем. Это позволили и новые площади, и новая конфигурация галерей, и развеска работ.
На увеличенных площадях, а добавили почти 4 тыс. кв. м, более чем заметно заявленное усиление присутствия художников азиатов, латиноамериканцев, афроамериканцев и женщин. Одна из двух открывающих музей выставок — The Legends of a Black Girl’s Window, она представляет 92-летнюю Бетье Саар, в основе творческого метода которой коллаж и фотография. Тут программным для новой концепции МоМА звучит даже название. Но все это совершенно не отменяет величины и значимости фигуры Саар и оригинальности ее творчества. В 1970-х Саар состояла в движении Black Arts, художественно осмыслявшем мифы и стереотипы о расе и гендере. В 1972 году она создала по заказу афроамериканского культурного центра в Беркли работу на тему черных героев — фигурку кормилицы-негритянки с винтовкой в руках, сидящей на стиральной доске. Анджела Дэвис называла этот образ «яркой искрой для движения чернокожих женщин». Саар вообще специалист по политическому искусству, увлеклась она им после 1968-го, года смерти Мартина Лютера Кинга. Феминистка и ярый борец за права черных, даже внутри этих движений она находилась в меньшинстве: в черном искусстве доминировали мужчины, в феминистском — белые женщины. Зато теперь Саар охотно воздают должное музеи, и не только МоМА — в 2018 году персональная выставка Betye Saar: Keepin’ it Clean прошла в Нью-Йоркском историческом обществе.
Бетье Саар в своей мастерской в Лос-Анджелесе, 1970 год
Фото: Bob Nakamura / Betye Saar and Robert Projects, Los Angeles
Бетье Саар в своей мастерской в Лос-Анджелесе, 1970 год
Фото: Bob Nakamura / Betye Saar and Robert Projects, Los Angeles
Но вернемся в МоМА. После реконструкции в развеске сохранили хронологический порядок экспонирования, а кроме новых авторов добавили и новые жанры. Живопись, конечно, осталась главной, но теперь ярко заявляют о себе инсталляция, «живое экспериментальное искусство» (перформанс, музыка и танец), фотография, дизайн. Не то чтобы их в МоМА не было раньше, но их присутствие стало заметнее.
Обещают, что экспозиция будет меняться каждые шесть-девять месяцев и ядро для выставок будут составлять работы из запасников музея.
А тут есть из чего выбирать: в коллекции более 200 тыс. произведений, среди которых 11 тыс. рисунков, 30 тыс. фотографий и 3,7 тыс. живописных картин.
И новые жанры, и недооцененных художников искать будут прежде всего там. Показать, что у нас все это было и раньше, что мы были в авангарде, тоже сейчас правило хорошего тона.
Еще одна важная часть новой концепции — большая открытость внешнему миру. Ведь не только галереи увеличились на 30%, серьезно поработали с общественными зонами. Многое, что происходит внутри музея, теперь видно просто проходящим мимо. Как говорят кураторы, одной из задач реконструкции было сократить дистанцию с публикой — и это, бесспорно, удалось.
Клод Моне, из серии «Кувшинки», 1914–1926 годы
Фото: Kurt Heumiller/The Museum of Modern Art, New York
Клод Моне, из серии «Кувшинки», 1914–1926 годы
Фото: Kurt Heumiller/The Museum of Modern Art, New York
Нужно ли было вкладывать столь крупные суммы в реновацию? Стоила ли игра свеч? Так вопрос для МоМА даже не стоит. Музею в 2019-м исполняется 90 лет, и за свою историю он обновляется уже восьмой раз. Сотрудники МоМА уверены, что музей — по крайней мере носящий имя современного искусства — просто обязан постоянно меняться и изобретать себя заново.