Социологи зафиксировали скорбный рекорд: за последние 90 лет число внуков у россиян уменьшилось в семь раз. Как и почему наши бабушки и дедушки остаются без внуков, выяснил «Огонек».
Иногда даже один ребенок на двоих — это много
Фото: Александр Басалаев, Максим Бурлак / Фотоархив журнала «Огонёк»
Иногда даже один ребенок на двоих — это много
Фото: Александр Басалаев, Максим Бурлак / Фотоархив журнала «Огонёк»
Вообще-то это общемировой тренд в развитых странах — заводить меньше детей и в более позднем возрасте. Но у России даже тут, как обычно, свой путь.
Еще и опаздываем
«Количество внуков — это результат двух факторов: как рано начинают рожать и сколько в среднем детей в одной семье,— говорит заместитель заведующего международной лаборатории демографии и человеческого капитала РАНХиГС Сергей Шульгин.— Исторически в России первый демографический переход начался в 30-х годах XX века. Тогда у нас резко сократилось число рождений на одну женщину. Если в 1900 году на одну условную женщину приходилось в среднем 7,3 рождения ребенка, то в 1931–1935 годах уже 4,5 ребенка. Резкое падение произошло во время Второй мировой войны и слабо колебалось после — это 2,6–2,8 ребенка. Эхо этой демографической ямы мы ощущаем до сих пор. Следующий провал произошел в 90-е годы — тогда на одну женщину приходилось 1,2 ребенка. Кроме того, сильно изменился возраст, в котором женщина рожает первого ребенка. Если в начале XX века женщины заводили первого ребенка, когда им было меньше 20 лет, то сейчас возраст мамы, когда у нее появляется первый ребенок, сдвинулся за 25 лет. Но главные причины того, что у российских бабушек стало меньше внуков, даже не в демографических провалах 40-х и 90-х годов, а в том, что за последние 100 лет в развитых странах кардинально поменялась демографическая картина в целом».
Снижение рождаемости в России началось с более высокого уровня и позднее, чем в большинстве развитых стран. Первым толчком стала аграрная реформа 1861 года. Крестьяне становились рабочими, без личного хозяйства иметь много детей было трудно. Но даже при этом в начале XX века по падению рождаемости мы отставали от европейских стран на 30–40 лет, а от Франции почти на столетие. Впрочем, из-за двух главных катастроф в истории России ХХ века — революции и Великой Отечественной войны — мы за 70 лет преодолели отставание и завершили переход к низкой рождаемости (2 ребенка на одну женщину) одновременно со всеми развитыми странами в середине 60-х.
К этому времени для семейной пары стало нормой самостоятельно решать, когда и сколько у них будет детей.
«Переход к низкой рождаемости в России был в значительной степени ускорен непрерывной цепочкой социальных катаклизмов, сопровождавших модернизацию общества,— считает Сергей Захаров, директор Центра демографических исследований НИУ ВШЭ.— Но дело не столько в том, что во время кризисов падал жизненный уровень населения, сколько в том, что в эти периоды приобретался массовый опыт индивидуального контроля над рождаемостью».
Новая демографическая картинка развитого мира, отмечают социологи, основывается на разделении трех видов поведения — сексуального, матримониального и репродуктивного. Если раньше это был единый монолит, то сейчас они разделены.
И будут все дальше отдаляться друг от друга. Сексуальная жизнь не ведет обязательно к браку и детям. И для заведения потомства брак и даже любовь уже не являются обязательными.
Это проблема внуков?
На уменьшении числа внуков сказался и рост продолжительности жизни. Бабушек и дедушек стало больше чисто физически — это достижения медицины последних десятилетий. И сегодня на одного ребенка часто приходится шесть взрослых: родители, две бабушки и два дедушки. Такая глыба любви и заботы интересным образом влияет на внуков.
«И у нас, и за рубежом считают, что такое преобладание количества бабушек и дедушек над количеством внуков в большей степени повлияло на внуков, чем собственно на бабушек и дедушек,— говорит Михаил Денисенко, заместитель директора Института демографии НИУ ВШЭ.— Потому что если раньше на несколько внуков приходилось двое родителей и одна-две бабушки (с дедушками было сложнее, они в среднем раньше умирали, да и времена были для мужчин не лучшие — то репрессии, то войны, не говоря уж о высокой алкоголизации населения), то сейчас на одного внука приходится два родителя и порой 3–4 прародителя. И ребенок оказывается под достаточно обширной опекой. Некоторые эксперты высказывают мнение, что такая суперопека удлиняет социализацию ребенка, его переход во взрослую жизнь затягивается. Если раньше дети взрослели быстро — рано начинали работать, раньше вступали в брак, то сейчас это процесс протяженный, и не только потому, что внуки учатся, но и потому, что бабушки, в частности, стремятся создать для их жизни комфортные условия».
Впрочем, нехватка внуков сказывается и на пожилом поколении. Эксперты считают, что связь с семьей напрямую влияет на качество и продолжительность жизни.
«Люди живут дольше, когда они более тесно связаны с обществом,— поясняет Сергей Шульгин,— важны связи внутри семьи и дальние социальные связи. Качество жизни транслируется в ожидаемую продолжительность жизни. Пожилой человек, который тесно связан с большой семьей (то есть это и дети, и внуки), будет дольше жить. У него выше качество жизни».
По идее, так и должно быть, но нельзя не учесть и следующего: пожилые, особенно в мегаполисах, все активнее занимаются спортом, внимательно следят за своим здоровьем и зачастую совсем не хотят погрязнуть в кухонной суете и прогулках с внуками.
Дисбаланс бабушек и внуков влияет и на экономический рост, считают эксперты. Молодежь связана с созданием новых ценностей, новых идей, развитием, движением вперед. «Когда у нас есть такие провалы: молодежи мало, некому создавать новые ценности, возникают проблемы с экономическим ростом,— объясняет Сергей Шульгин.— Если у нас будет больше пожилых, мы останемся более консервативными и развиваться будем очень слабо. Но есть и плюсы. Например, когда общество становится более пожилым, оно становится более законопослушным. В обществе увеличивается доверие, чего, например, нашей стране очень не хватает. Может быть, старение населения нам здесь и поможет».
В целом социологи считают, что экономика и демография подстраиваются друг под друга. «Снижение рождаемости — это адаптационный процесс для экономики,— говорит Михаил Денисенко.— Сама экономика тоже менялась: когда была высокая рождаемость, у нас было аграрное общество, когда рождаемость снизилась, общество стало индустриальным. Демографические процессы адаптировались к тем изменениям, которые происходили в сфере экономики, и наоборот — экономика адаптировалась к тем изменениям, которые происходили в демографической сфере. Это все очень тесно взаимосвязано. Рождаемость снизилась — женщины активно стали участвовать в производстве. Невысокая рождаемость в условиях низкой детской смертности была положительным фактором для экономического развития».
Совсем одни
Следующее десятилетие рождаемость в России будет падать, предрекают социологи. Сейчас в год рождается около 1 млн 800 тысяч детей. В 2024–2025 годах ожидается рождаемость меньше 1 млн 400 тысяч. Это связано с тем, что в фертильный возраст вступают те, кто родился в 99-м году. Этот год считается дном демографической ямы 90-х.
«Уже сейчас быстро увеличивается количество пенсионеров и очень медленно растет количество людей трудоспособного возраста,— говорит Сергей Шульгин,— а отношение числа пенсионеров к числу трудоспособного населения очень важно для экономики вообще и возможностей Пенсионного фонда в частности. Но дальше будет только хуже. В нашем Пенсионном фонде будет все меньше и меньше денег. Пенсионная реформа как раз пытается эту проблему решить повышением пенсионного возраста».
Главное для будущих российских бабушек и дедушек — дожить до 2030–2035 годов. В этот период рождаемость должна начать расти, так как к детородному возрасту подойдет довольно многочисленное поколение, рожденное в 2010–2015 годах. Вот тогда и малышей будет рождаться больше.
Сейчас государство пытается стимулировать рождаемость. После того как в 2007 году ввели меры демографической политики (материнский капитал, систему пособий многодетным семьям), рождаемость стала увеличиваться чуть быстрее. «Надо понимать, что механизмы стимулирования рождаемости не работают в краткосрочной перспективе,— поясняет Сергей Шульгин.— Для устойчивого роста нужны долгосрочные и комплексные программы. Материнский капитал очень важен — не все страны могут похвастаться, что у них есть такая стратегия. Но нужен большой набор мер. Это поддержание целого комплекса потребностей, которые возникают у семьи, когда в ней появляется ребенок. Самые щедрые страны тратят несколько процентов ВВП на демографическую политику, например среднеевропейский показатель — порядка 2 процентов. В России материнский капитал — это очень дорогая мера, хотя это всего полпроцента нашего ВВП. На шесть будущих лет на материнский капитал заложено чуть больше 2 трлн. При нашем ВВП больше 100 трлн рублей даже эта программа тяжела для бюджета».
По словам Михаила Денисенко, ничто так не способствует повышению рождаемости, как экономическая стабильность и уверенность в завтрашнем дне. С этим у нас в стране пока проблема. А тут еще и философия «второго демографического перехода» подоспела.
«Сейчас развитый мир на пороге второго демографического перехода — это переход от господствующей сегодня модели двухдетной семьи к модели семьи с одним ребенком (или даже к массовой бездетности),— считает Сергей Захаров, директор Центра демографических исследований НИУ ВШЭ.— Переход в новую фазу эволюции рождаемости в странах Запада начался в конце 60-х — начале 70-х годов. Россия, как и страны бывшего Восточного блока, вступили на этот путь на два-три десятилетия позже и сейчас находятся в самом начале этого процесса».
В так называемом втором демографическом переходе будет продолжать расти средний возраст заключения брака и материнства, увеличатся интервалы между родами, на свет будет появляться больше детей у родителей, не состоящих в официальном браке, станет больше людей, никогда не вступавших в зарегистрированный брак и не имевших ни одного ребенка. Тут большую роль играет создание системы эффективных методов планирования семьи. И это не только контрацепция, но и все новые и новые достижение в репродуктивной сфере — вплоть до генных технологий.
Бабушки будущего, похоже, будут еще более одинокими, чем бабушки настоящего. Как это будет выглядеть, мы уже можем увидеть, если обратимся к опыту Японии: там у 30 процентов пожилых людей нет внуков. Статистики, сколько именно российских бабушек сейчас лишены возможности накормить внука вареньем из черной смородины, пока нет…
