На экраны вышел «Дождливый день в Нью-Йорке» — 54-й фильм 83-летнего Вуди Аллена. Перемены в его режиссерской интонации прослеживает Андрей Плахов.
Фото: Gravier Productions, Perdido Productions
Фото: Gravier Productions, Perdido Productions
Жанр новой картины классика до боли знаком: это печальный водевиль, и чем печальнее он становится, тем смешнее. В центре — юный интеллектуал, романтик и бездельник Гэтсби (Тимоти Шаламе), презирающий свою элитарную семью, которую называет «осиным гнездом плутократов». Он, знаток музеев и ретробаров Манхэттена, поклонник винила и старого кино, а также удачливый игрок в покер, приезжает в Нью-Йорк из загородного колледжа, который, в свою очередь, именует «высшим учебным мавзолеем», провести уикенд с подружкой Эшли, дочкой банкира родом из Аризоны.
У восхитительно восторженной Эшли (Эль Фэннинг) амбиции журналистки, и она совсем не лишена задатков будущей акулы второй древнейшей. Ей предстоит в этот день судьбоносное интервью с Роландом Полландом (Лив Шрайбер) — знаменитым режиссером почтенного возраста, «проклятым поэтом» и ценителем сексапильных блондинок. Эдакий Роман Полански и сам Вуди Аллен в одном лице. Впрочем, на Аллена больше смахивает сценарист фильмов Полланда — Тэд Давидофф (пародийное перевоплощение Джуда Лоу).
Два голливудских монстра, разыгрывая экзистенциальный и творческий кризис, впадая кто в пароксизм ревности, а кто в запой, с двух сторон втягивают Эшли в богемную жизнь Манхэттена, залитого обложным дождем. А встретив на своем пути кумира малолеток, звезду комиксов Франциско Вегу (Диего Луна), девушка готова пуститься во все тяжкие: в результате ей приходится прогуляться по ночному Нью-Йорку голышом, прикрывая наготу чужим плащом. И только тут Эшли вспоминает про своего эксцентричного бойфренда. К счастью, он тоже не теряет времени, посещает снобистскую вечеринку своей мамаши в сопровождении эскорт-девицы и находит новую, не столь восторженную, но более надежную подружку Шеннон (Селена Гомес).
Кинематограф Аллена на протяжении уже десятилетий воспринимался как сезонное погодное явление — органическое и природное. Каждый год, обычно к Каннскому или Венецианскому фестивалю, появлялся его очередной фильм, наполненный типично алленовскими неврозами, а также специфической смесью меланхолии и насмешки, непременные объекты которой — эфемерность, иллюзорность всего, в том числе любви, счастья и культуры. Но несмотря на это осознание, остается место для упрямого романтизма, который выглядит все более вымученным, но все равно заразительным.
В свое время, еще в 1990-е, стабильную жизнь Аллена нарушил сексуальный скандал: его партнерша по жизни актриса Миа Фэрроу (та, что беременела от дьявола в фильме Полански «Ребенок Розмари») обвинила его в педофильских действиях по отношению к приемным дочерям. Тогда все обошлось, но уже в наши дни за дело взялся ставший журналистом Ронан Фэрроу, который считается сыном Аллена, хотя больше похож на прежнего мужа своей матери — Фрэнка Синатру. Хотя юридически обвинения против режиссера-актера по-прежнему не доказаны, Аллен превратился в одну из главных мишеней общественных порицаний и профессионального остракизма. «Дождливый день в Нью-Йорке» вышел в Европе, но фактически лег на цензурную полку в Америке, отвергнутый его продюсером и прокатчиком — могучей компанией Amazon. А Шаламе и Гомес так устыдились участия в проекте, что отдали свои гонорары в фонд поддержки жертв сексуального насилия.
Следы этих борений видны в позднем творчестве Аллена, и здесь тоже. Депрессивный психологический фон ощутим не столько в сюжетных перипетиях «Дождливого дня», по преимуществу водевильных, сколько в рассыпанных повсюду нелепых осколках старых мифологий. Юные персонажи, проявляя порой нежданную осведомленность, жонглируют именами культурных икон: Ротко, Баския, Ван Гог, Куросава, Вирджиния Вулф, Витторио Де Сика, Чарли Паркер, Реми де Гурмон, Генри Джеймс, Ортега-и-Гассет… Однако времена гениев прошли, а те, что зажились и доживают свои дни, как сам Аллен, превращены в карикатуры, выставлены на всеобщее осмеяние. И он смеется тоже — вместе со всеми.
Другая причина депрессии — коррозия освоенного географического и культурного пространства. Вуди Аллен снял свои лучшие фильмы на Манхэттене и обещал до конца жизни не покидать благословенный остров, который он превратил в кинематографический миф, но который после 11 сентября 2001 года стал потерянным раем. Потом режиссер долго, как вечный жид, мотался и снимал по всему миру: то в Венеции, то в Лондоне, то в Париже, то в Риме, то в Барселоне. Вернувшись обратно, он с особенной остротой ощущает разрушения, нанесенные родному городу.
И все равно вместе с легендарным оператором Витторио Стораро он воспевает этот город, где влюбленные, как и много лет назад, встречаются в Центральном парке под часами с кружащимися фигурами животных. Аллен продолжает повторять устами своих героев, словно заклинание: «Жить надо в Нью-Йорке либо вообще не жить». Тем самым он отвечает Джеку Керуаку с его мотто «В этом мире жить невозможно, но больше негде». Вуди Аллен предлагает проверенное средство выживания — это смех. Он смеется и в ненастную погоду — под дождем. Даже если этот внутренний смех напоминает отчаянную гримасу Джокера.