В Музее личных коллекций ГМИИ имени Пушкина сегодня открывается выставка "Вглядываясь в фотографию". 125 работ из знаменитой фотоколлекции Музея современного искусства Нью-Йорка (МОМА) рассматривала ВИКТОРИЯ Ъ-МУСВИК.
Задолго до открытия было понятно: готовящаяся в ГМИИ выставка (а до этого она уже побывала в Эрмитаже — см. Ъ от 26 июня) попадет у нас в разряд сенсационных. Во-первых, потому, что впервые зрителям в Москве удастся составить впечатление о знаменитой коллекции отдела фотографии МОМА, одной из лучших в мире. Во-вторых, все 125 показанных работ, созданных за 150 лет существования фотографии (а они составляют, дай бог, процент от сокровищ, хранящихся в МОМА),— оригиналы. А возможность увидеть в Москве и Петербурге винтажи, скажем, Альфреда Штиглица или супругов Бехер представляется, прямо скажем, не так часто. И наконец, впервые к выставке издан на русском один из самых знаменитых и продаваемых в мире фотоальбомов одного из лучших в мире фотокураторов Джона Шарковски.
Объяснять, кто такой Шарковски и какой переворот в истории и теории фотографии произвели его книги, западному человеку, мало-мальски интересующемуся фотографией, не нужно. Когда в 1990 году U. S. News & World Report написал: "Взгляд Джона Шарковски стал нашим собственным взглядом на фотографию, осознаем мы это или нет", никто не упрекнул американское издание в излишней категоричности. Для нас, десятилетиями отгороженными от мирового художественного процесса, конечно, требуются некоторые пояснения.
Когда фотограф и искусствовед Джон Шарковски занял пост директора отдела фотографии МОМА в 1962 году, собрание там было уже весьма и весьма значительным. Потому что МОМА с самого момента своего основания (в 1929 году) сознательно ориентировался на все самое, как сейчас бы сказали, продвинутое и передовое. Фотографию там начали коллекционировать не только задолго до того, как она вошла в моду (в Америке это произошло где-то в семидесятые), но тогда, когда всерьез ее вообще никто особенно не воспринимал.
Шарковски же начал свою деятельность как раз в тот момент, когда фотография одновременно вошла на арт-рынок и была серьезно осмыслена французскими и американскими искусствоведами и философами, от Ролана Барта до Сюзен Зонтаг. И в этом процессе осмысления Джон Шарковски занимает отнюдь не последнее место. Потому что он, по словам куратора московской выставки Сюзен Кисмарик, видел себя прежде всего посредником между серьезным искусствоведением, фотографической практикой и простым зрителем. Он стал популяризатором фотографии, сделавшим массу блестящих выставок, открывших новые имена и закрепивших устойчивые репутации, от Анри Картье-Брессона и Брассаи до Уильяма Эглстона и Ирвинга Пенна. И написал несколько книг, мгновенно ставших бестселлерами.
То, что показывают сейчас в Москве,— это выставка, сделанная по одной из таких книг, "Вглядываясь в фотографию. 100 снимков из коллекции МОМА". К опубликованному в 1973 году фотоальбому Шарковски помощники добавили еще 25 фотографий за последние 30 лет. И книга, и выставка — это такой своеобразный ликбез по фотографии. Но в отличие от многих академических историй фотографии написан он живым и крайне ясным языком, и принцип в его основу положен скорее антиисторический, индивидуализирующий.
Каждый автор представлен на выставке одной-единственной работой. Однако то, что рассказывает Шарковски,— это не история имен, а именно история индивидуального выбора, в котором нью-йоркский куратор и видит основной принцип и смысл фотографии. Выбора зрителя, которому на время осмотра экспозиции предлагается положиться только на свои эмоции, забыть о теории, внимательно всмотреться в каждый снимок. Выбора фотографа, который, как Йозеф Куделка, может передавать красоту окружающего мира, снимая глобальные репортажи на извечные темы (на выставке мы увидим один снимок из серии его знаменитых работ о цыганах), а может, как Тина Модотти или Ральф Стайнер, сосредоточиться на небольших деталях, кусочках, осколках реальности. Наконец, выбора автора книги и выставки, возводящего кураторскую прихоть в квадрат. Шарковски сознательно вызывает на себя огонь критики, включая в ряд явных шедевров и самых известных имен снимки авторов не самых известных и просто анонимные. И оказывается, что "Яблоки, выращенные с помощью орошения в г. Артисия, штат Нью-Мексико в 1907 году или ранее" могут вызвать у зрителя эмоции не меньшие, чем трагическое "Крушение. Рейд бомбардировщиков над Берлином".
Показательно, что и выставка, и книга (перевод которой, кстати, сделан крайне неудачно, что особенно обидно при сравнении с оригиналом) попали к нам только сейчас и сделаны не для нас. И то, что ГМИИ, начавший делать большие фотовыставки совсем недавно, выбирает старые, проверенные временем проекты, в целом отражает до сих пор существующее отношение "серьезных" академических музеев к фотографии.
Вообще, складывается впечатление, что, несмотря на все расшаркивания американских кураторов и слова об особом интересе, который проявляют сейчас к фотографии в России, проект, который показывается сейчас в Москве, безнадежно устарел для всего остального мира и сенсационен только для нас. Недаром выставку покажут только в Бразилии и России, а сам Шарковски на открытие не приехал. Но вот то, что мы постепенно и довольно быстро догоняем весь остальной мир после десятилетий, проведенных за железным занавесом, несомненно, известие радостное.