XXII фестиваль Earlymusic завершился премьерой адаптированной сценической версии оперы Жан-Батиста Люлли «Аттис» (1676). «Лирическую трагедию» Люлли исполнили под аккомпанемент «Солистов Екатерины Великой» на сцене Эрмитажного театра, причем с подлинным французским прононсом конца XVII века, аутентичными сценическими жестами и пышными барочными костюмами. Результат оценивает Сергей Ходнев.
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко
Возможно, тут было бы где разгуляться психоаналитику. Из всех мифологических сюжетов, которые ему предложил в 1675-м либреттист Филипп Кино, Людовик XIV решительно выбрал историю Аттиса. А потом так полюбил написанную Люлли оперу, что именно «Аттиса» запросто называли «оперой короля». Меж тем миф об Аттисе совсем не то же, что полюбившиеся ранним оперным композиторам истории Орфея и Эвридики, Аполлона и Дафны или Дидоны и Энея: вместо прописного и уже давным-давно «окультуренного» разнообразными искусствами сюжета — нечто мрачное, седое, смутное, восходящее к совсем архаическим культовым практикам. Фригийский юноша Аттис, возлюбленный матери богов Кибелы, согрешил страстью к нимфе, за что богиня наслала на него безумие. И, как о том пишет в своей странной поэме Катулл, «подстрекаем буйной страстью, накатившей яростью пьян, / оскопил он острым камнем молодое тело свое». А потому служители малоазиатского культа Кибелы, распространившегося когда-то во все пределы Средиземноморья, тоже себя кастрировали; в виде случайного, но тревожного совпадения этих жрецов, над которыми вдоволь поиздевался в «Золотом осле» Апулей, именовали притом «галлами» — ровно так же, как называли французов придворные одописцы «короля-солнца».
Конечно, Кино и Люлли мотив членовредительства обошли за версту. Все вполне благонравно, хотя и печально. Кибела влюблена в Аттиса и делает его своим главным жрецом, фригийский царь Келен влюблен в нимфу Сангариду, дочь речного божества, при этом на самом деле Аттис и Сангарида тайно любят друг друга. Когда это обстоятельство раскрывается и Аттиса настигает гнев Кибелы, обезумевший герой убивает Сангариду и закалывается сам, после чего безутешная богиня превращает его в сосну.
Придворные Людовика XIV жадно искали в «Аттисе» намеки на трудную брачно-любовную жизнь короля. Эта подоплека давным-давно стерлась, но величественное речитативное письмо Люлли, lamenti на остинатный бас в духе Монтеверди и Кавалли, дивная «сцена сна» с приглушенными струнными и плачущими флейтами для современного слушателя отнюдь не проигрывают в обаянии. Другое дело, что осваивать так непривычную и так непохожую на итальянские образцы французскую барочную манеру нашим артистам пока сложнее. В прошлом году в Перми поставили «Фаэтона» того же Люлли, но то была копродукция с Оперой Версаля, щедро поддержанная французской стороной. Нынешний же «Аттис» — собственный проект фестиваля Earlymusic, учебный итог большой лабораторной работы: актер Тьерри Пето, знаток старинных театральных практик, занимался с артистами старинным сценическим языком и литературным произношением XVII века.
Результат налицо — с вокальным стилем получилось, со сценическим движением тоже, и хотя в картинной жестикуляции артистов иногда проскальзывала механичность, все равно никуда не девается невольная радость узнавания при виде поз и жестов, которые знакомы по барочной живописи хоть того же Эрмитажа. Визуальная сторона этого «Аттиса» вообще эффектнее — пусть нет декораций и нет машинерии, зато помимо жестикуляции есть музейной красоты костюмы. Особенно хороши наряды Аттиса (тенор Борис Степанов — лучшая, наряду с Кибелой Анастасии Бондаревой, из получившихся вокальных работ), Сангариды (сопрано Вера Чеканова) и фурии Алекто (в этой крошечной пантомимной роли выходил на сцену сам Тьерри Пето), воспроизводящие прихотливый абрис театрального костюма конца XVII века совсем уж буквально.
Как буквальную реконструкцию пышного спектакля 1676 года «Аттиса» расценить сложно — оперу сократили до полутора часов (за счет пролога, побочных сюжетных линий и балетов), вместо роскошного придворного оркестра в яме сидел маленький и не всегда аккуратный интонационно ансамбль — три скрипки, альт и бассо континуо (плюс одинокая флейта в «сцене сна»). Впрочем, фестиваль вышел из положения, остроумно придумав, что это, мол, реконструкция репетиции: Люлли (Тьерри Пето) показывает конспект своей оперы королю Людовику (ассистент постановщика Данила Ведерников). Публике же, которая в этой диспозиции невольно сыграла придворных, остается только надеяться, что когда-нибудь эту «репетицию» удастся довести до стадии если не премьеры, то хотя бы генерального прогона.