Министр земельных и имущественных отношений Башкирии Олег Полстовалов рассказал GUIDE «День Республики» о наследстве предшественников и о том, почему республика не планирует продавать оставшиеся у нее крупные госактивы.
Олег Полстовалов о наследстве прежней команды министерства: «Не катастрофично»
Фото: Дмитрий Колпаков, Коммерсантъ
Олег Полстовалов о наследстве прежней команды министерства: «Не катастрофично»
Фото: Дмитрий Колпаков, Коммерсантъ
GUIDE: Олег Владимирович, скоро год, как вы возглавили министерство и заявили об инвентаризации наследства ваших предшественников. Ваш предшественник, Евгений Гурьев, находится сейчас под домашним арестом по обвинению в должностном преступлении. Каким оказалось наследство?
Олег Полстовалов: Безусловно, мы провели полную инвентаризацию. Обнаружили, в общем-то, и позитивные, и негативные последствия работы предыдущей команды. Те сделки, которые были проведены с нарушениями законодательства, уже оспорены или оспариваются в судах. Логическое завершение получил так называемый «большой хапок»: недавно апелляционный арбитражный суд в Челябинске оставил в силе решение по иску прокуратуры республики. Тем самым мы добились двусторонней реституции, восстановления справедливости, возврата в республику госактивов (недвижимого госимущества в Уфе рыночной стоимостью более 100 млн руб., переданного без торгов — Guide). Соответственно, надо понимать, что у продавца — ГУП «Управление административными зданиями» (и его дочернего предприятия «Строительные инвестиции».— Guide) возникли определенные обязательства перед покупателем. Из позитивных последствий: в министерстве создана достаточно серьезная команда квалифицированных, грамотных в своей области специалистов. Просто цели и задачи надо переориентировать на восстановление доверия, на интересы республики, на развитие, в том числе на повышение маржинальности госсектора. Словом, если возвращаться к вопросу о наследстве, то да, оно достаточно сложное, но я бы сказал — не катастрофическое.
G: Из сделанного за этот год что бы вы отметили как самое важное?
О.П.: Помимо аудита всей деятельности министерства, который мы завершили, это, безусловно, возвращение республике незаконно отчужденных активов. Такая угроза, вы знаете, существовала и в отношении издательства «Башкортостан». Управление республики этим активом удалось восстановить. Сложная ситуация была в ГУП «Совхоз „Рощинский“». Там высокая закредитованность. Сейчас ведем переговоры с банками, и у них уже есть понимание, что предприятие выходит на рентабельность. Я очень доволен нынешним руководством совхоза: Радик Мударисович Рафиков (назначен в мае 2019 года.— Guide) активно взялся за решение проблем, взаимодействует с банками, занимается производством. В совхозе были раздуты штаты, очень много было тех, кто не занимался профильной деятельностью. Например, в штате было 32 строителя — большая роскошь для сельхозпредприятия. Конечно, нельзя сказать, что за этот год мы вывели госсектор на устойчивую финансово-экономическую модель по всем направлениям, но антикризисные меры и курс на финансово-экономическое оздоровление принят на всех предприятиях. Я уверен, что по многим направлениям государственного сектора бизнеса нам удастся добиться маржинальности и выйти из кризисного состояния.
G: Когда вы пришли в министерство, то поменяли всех заместителей. Не захотели работать с командой предшественника?
О.П.: Опять же: у меня нет больших вопросов к предшественнику. Просто я уверен в своей команде, которая пришла,— с точки зрения профессионализма, компетенции, знаний. Некоторые из бывших заместителей министра, кстати, ушли даже на повышение — например, Ильнур Салаватович Абсалямов, в аппарат правительства. Думаю, его опыт и знания пригодятся на другом уровне. Просто задачи, которые ставит глава республики, по силам только людям, которым мы доверяем,— высокопрофессиональным, кто ответственно относится к делу и, самое главное, добросовестен.
G: Но были же и прокурорские представления на ваших бывших заместителей. Они не поэтому ушли?
О.П.: Прокуратура нашла определенные дисциплинарные нарушения, да. Например, в деятельности бывшего заместителя министра Азамата Хасанова. Мы их рассмотрели и пришли к совместному с прокуратурой мнению, что это были не грубые нарушения.
G: Вы довольны отдачей, которую дают крупные предприятия с участием республики?
О.П.: Флагманы госсектора — это, конечно, «Башнефть», Башкирская содовая компания, «Башспирт», АО «Международный аэропорт Уфа», предприятия санаторно-курортной отрасли. Они генерируют прибыль. К менеджменту этих предприятий нет никаких претензий. Но, я думаю, у всех у них есть точки роста. Но есть такие крупные активы, с которыми нужно работать — АО «Башкиравтодор», ГУП «Башавтотранс». Те вливания, которые были в них направлены в течение последнего года, я уверен, сделаны не впустую. И у «Башкиравтодора», и у «Башавтотранса» достаточно четкая стратегия дальнейшего развития.
Кроме того, у нас банкротных предприятий в госсекторе очень немного. То есть, можно говорить о том, что госсектор экономики оказался в наших непростых условиях более устойчивым, чем частный сектор. Да и банки с ними охотно работают. В банках, среди прочего, при выделении кредитных линий учитывается социальная значимость того или иного государственного бизнеса для региона.
G: В последние лет семь периодически появлялась информация о желающих купить уфимский аэропорт. Вы все еще получаете такие предложения?
О.П.: Понятно, что интересанты всегда есть, это же достаточно серьезные активы. Но вы понимаете: мне вот этот мониторинг (предложений.— Guide) мало интересен, потому что задача продажи маржинальных госактивов не ставится. Сегодня это неплохая доходная часть бюджета и, на мой взгляд, здесь вряд ли кардинально что-то нужно менять.
G: Много недовольства было монополией «Башкиравтодора», который получает большую часть госконтрактов на ремонт и содержание республиканских дорог. Шли разбирательства в УФАС, целью которых, как мы понимаем, было разрушение этой монополии. Нет планов отпустить это предприятие в свободное плавание?
О.П.: Как известно, Минэкономразвития России ставит задачу сокращения госсектора экономики. И нас даже не очень высоко рейтингуют в части снижения доли госпредприятий. В Минэкономразвития исходят из того, что госсектор — это не эффективный сектор. Правда, сроки ликвидации, допустим, унитарных предприятий, как вы тоже знаете, многократно сдвигались. Теперь речь идет о 2023 годе.
На мой взгляд, полное исключение госсектора экономики — это большая иллюзия. Если говорить о «Башкиравтодоре, то, если мы отпустим его в свободное плавание, возникает вопрос, а кто будет содержать дороги, которые находятся на периферии и не приносят прибыли? А подъездные пути к деревням, к селам, поселкам, населенным пунктам — их надо чистить и обслуживать. Тот же самый «Башавтотранс», который на один прибыльный маршрут держит два убыточных. Если это все отдать в рынок, то мы не сможем позволить себе сохранить тот объем перевозок, который обеспечивает ГУП «Башавтотранс», и тот объем содержания дорог, который есть у «Башкиравтодора».
G: Но можно же формировать лоты таким образом, чтобы в них сочетались и прибыльные, и убыточные маршруты или дорожные пакеты?
О.П.: А насколько легко договориться с частниками на этот счет? Он возьмет, а потом скажет: мне эти маршруты не нужны, и все. Дальше будет долгая процедура расторжения контракта, а работа встанет. Поэтому надо быть реалистами.
G: Расскажите про антикризисную программу «Башавтотранса»: стабильно убыточное предприятие, активы которого активно продавались в последние два года. В госкомтрансе заявляли, что планируют сделать его рентабельным к 2021 году. Реально ли это?
О.П.: Определенные шаги уже предприняты. Например, введение транспортной карты «Алга», которая в том числе должна повысить маржинальность работы «Башавтотранса» за счет повышения прозрачности работы его конкурентов-частников. Вы знаете, что в этой отрасли вращался огромный объем наличности, при этом «Башавтотранс», который работал «в белую», платил огромные налоги, а частники — символические. Поэтому перед руководством регионального управления ФНС был поставлен вопрос налогового администрирования этой отрасли.
«Башавтотранс» нуждается в максимальной докапитализации, в том числе на покупку новых автобусов. Когда у тебя 80% износ парка, говорить о том, что у предприятия какая-то перспектива светлая впереди, вообще нет смысла. Кроме того, у предприятия есть непрофильные активы стоимостью более 600 млн руб., которые могут быть реализованы для докапитализации предприятия, никак при этом не влияя на его текущую деятельность. Это, в основном, понятно, объекты недвижимого имущества. Не все они, прямо скажем, интересны рынку. По моим предположениям, не больше трети. Инвентаризация активов «Башавтотранса» продолжается: выявляем дополнительные, потому что не все они были поставлены на учет.
G: На предыдущих торгах по продаже активов «Башавтотранса» был большой спрос у застройщиков на покупку зданий — ради земельных участков, конечно. Но была и попытка продать вокзалы. Вокзалы планируете выставлять на торги?
О.П.: По поводу вокзалов — они, скорее, будут перепрофилироваться. Обсуждается идея создания на их базе транспортно-логистических центров для перевозки пассажиров разными видами транспорта — автобусным и железнодорожным, например. Но давайте вы эти вопросы директору «Башавтотранса» зададите. Наша задача в данном случае — техническая: обеспечить прозрачность конкурентных процедур при реализации активов и надлежащую рыночную оценку.
G: Хорошо: прибыльные предприятия продавать планов нет. А относительно прибыльные, как, например, совхоз «Алексеевский» — крупнейший в регионе производитель овощей. В 2018 году его прибыль снизилась в пять раз, совхоз продает активы, а недавно банки проигнорировали аукцион на кредитование предприятия…
О.П.: Главная проблема совхоза — в переполненности рынка овощной продукцией. Прибыль там небольшая, но стабильная. В «Алексеевском» мы прорабатываем вариант процедуры, скажем так, санации, например, в виде концессии с «Газпромбанком». Но всех карт сейчас я раскрывать не готов.
G: «Региональный фонд» республики, который создавался вообще-то как институт развития, для финансирования на льготных условиях перспективных инвестпроектов, в последние годы работает как институт латания дыр в госпредприятиях. Какими вы видите перспективы работы фонда?
О.П.: Согласен, в идеале средства фонда должны в первую очередь тратиться на инвестирование. К сожалению, реальность несколько печальнее: фонд регулярно расшивается на санацию кризисных госактивов. Инвестирование эффективных проектов пока остается в мечтах или, давайте лучше скажем,— желательной перспективой. Но когда мы говорим о санации, мы ставим задачу возвращения этих займов. Гарантом возвратности является залоговое имущество. Поэтому говорить, что «Региональный фонд» — это предприятие, которое занимается исключительно благотворительностью и санацией, я бы не стал. Пока в работе фонда, конечно, преобладает санация госсектора: на это уходит большой объем средств.
G: Кстати говоря, с каким результатом «Региональный фонд» завершил 2018 год?
О.П.: 4,9 млрд рублей чистой прибыли.
G: За счет дивидендов Башкирской содовой компании, где фонд владеет 38% акций предприятия?
О.П.: Да, в немалой степени.
G: Фонд также владеет небольшими пакетами в предприятиях группы «КамАЗ» — Нефтекамском автозаводе и Туймазинском заводе автобетоновозов. Год назад их даже выставляли на продажу, но позже отменили аукцион. Планируете их снова продавать?
О.П.: Надо понимать, что в консолидированные в «Региональном фонде» активы такого плана в основном мало интересны покупателям. Там еще есть самолеты (L-410.— Guide), которые мы не можем продать уже несколько лет.
G: При вашем предшественнике была установлена централизованная система управления госпредприятиями — их забрали из оперативного управления профильных ведомств и передали минземимуществу. Такая система управления эффективна или будете ее менять?
О.П.: Я бы не сказал, что прямо все контролирует минземимущество. Это была, наверное, антикризисная мера, и пока эта схема сохраняется. Я подписываю приказы о назначении, увольнении руководителей предприятий как представитель собственника — республики. Но не надо путать оперативную, операционную деятельность и анализ доходности предприятий. Управлением текущей деятельностью госпредприятий занимаются все-таки профильные ведомства.
G: Одно из проблемных предприятий — ГУП «Фонд жилищного строительства». Какие прогнозы — оно выживет?
О.П.: ФЖС помогаем. Экономику предприятия подорвало решение проблем обманутых дольщиков, дома которых достраивал фонд. Взаимодействуем в вопросах реализации тех активов, которые есть у предприятия, по снятию обеспечительных мер, арестов и так далее. В периметре ФЖС есть земельные участки, объекты недвижимости, которые могут быть реализованы для докапитализации предприятия. Есть залоговое обеспечение «Регионального фонда» по зданиям ФЖС, которые могут быть выкуплены для государственных нужд.
G: Это здание на Ленина, которое закладывалось в банке «Российский капитал»? На него есть покупатель?
О.П.: Да, это здание на улице Ленина, 5/3. Республика будет его выкупать, это позволит снизить долговую нагрузку на ФЖС.
G: А для чего республике этот актив?
О.П.: Есть план размещения там органов исполнительной власти или институтов бизнеса. Окончательно пока не определились.
G: А вот тот процесс в арбитражном суде, где ФЖС пытается взыскать 1 млрд руб. компенсаций за решение проблем обманутых дольщиков с минфина и 2,5 млрд руб. убытка с администрации Уфы. По-вашему, у него есть перспективы? Может быть, досудебное урегулирование…
О.П.: Понимаете, у минфина в этом вопросе свое видение проблемы (первую инстанцию суда ФЖС минфину проиграл. — Guide), у ФЖС — свое. Я бы ответил на этот вопрос так: пусть суд решит.
G: Одним из первых ваших решений была ликвидация Залогового фонда, который создавался в 2015 году для гарантий среднему бизнесу в получении банковских кредитов. Идея фонда себя не оправдала?
О.П.: Судя по результатам, нет. Ни одного проекта с участием залогового фонда реализовано не было. У нас есть «Региональный фонд», который выдает средства под залог, и придумывать какой-то новый механизм смысла, на мой взгляд, не было.
G: Но была же одна сделка с участием залогового фонда? Сообщалось, что компания «Победа» получит от республики в залог 10 объектов недвижимости, в том числе бассейн «Нефтяник», чтобы привлечь 600 млн руб. в Россельхозбанке на строительство животноводческого комплекса в Калтасинском районе…
О.П.: Насколько я помню, эта сделка забуксовала, потому что банку не подошли критерии залога.
G: Недавно «Региональный фонд» отозвал из Верховного суда России жалобу по спору с «Уралсибом», где речь идет о возвращении 6 млрд руб. субординированного займа. Решили не продолжать борьбу?
О.П.: В этом споре фонд проиграл три судебные инстанции, поэтому в юридической плоскости перспектив продолжать разбирательство нет. Но есть определенные договоренности с банком, на которые мы очень рассчитываем. Возможно, до конца года, когда появится ясность, я смогу о них сообщить.
G: Больше года назад было создано АО «Башкирские электрические сети», куда планировалось внести все муниципальные электросети. Но потом модель создания консолидирующей региональной энергокомпании пересматривалась. На чем остановились в итоге?
О.П.: «Башкирские электрические сети» созданы, но пока продолжается довольно болезненный процесс постановки объектов электросетевого хозяйства на регистрацию. На втором этапе встанет вопрос тарифного регулирования работы этого предприятия, а это довольно сложная тема. Вы знаете, что в том, что касается тарифного регулирования, мало гибкости, сложно запрограммировать средства на развитие. И потом — котловая система распределения средств — она тоже усложняет работу в этой области. Давайте мы пока защитим тарифы для БЭС, а потом, может быть, через месяц вернемся к этой теме.
G: В ряде регионов проводятся открытые конкурсы на замещение должностей руководителей госпредприятий, госучреждений. В них участвуют кадры из разных регионов, например, наши бывшие главврачи и министры претендуют на министерские посты в других регионах. У нас такие конкурсы, скорее, исключение из правил: обычно побеждает исполняющий обязанности, а тем временем мы говорим о короткой кадровой скамейке. Почему бы не прибегнуть к этой схеме?
О.П.: На мой субъективный взгляд: здесь нужно проявлять здоровый консерватизм. Главное у государственных служащих и у руководителей государственного и муниципального сектора экономики — это их добросовестность и профессионализм. Но у нас все процедуры назначения руководителей госпредприятий носят конкурентный характер. За финалистами мы внимательно следим, берем на заметку. Проблема кадров у нас остро не стоит.
G: Недавно ваше министерство выходило с предложением пересмотра налога на недвижимость, привязанного к кадастровой стоимости. Готов ли этот проект поправок и кому он поможет снизить налоговое бремя?
О.П.: Он пока на уровне проработки. Есть разное мнение у нас и у минфина, и всем нам важно не допустить выпадающих доходов, потому что эти 19 млрд руб. налоговых поступлений — они не лишние. Мы рассматриваем опыт Татарстана, где введен критерий плотности населения, других регионов, в которых планку налогообложения таких объектов установили на уровне 2 тыс. кв. м, а не 1 тыс. кв. м, как у нас. Один из вариантов — поднять у нас планку тоже. А пока мы предпринимаем меры, чтобы избежать механического отнесения всех подобных объектов к торговым или офисным и, следовательно, подпадающим под налогообложение по указанной схеме. Такой подход привел к тому, что у нас под уплату этого налога попал даже мужской монастырь. Нами подготовлен проект изменений в постановление правительства, где одним из пунктов будет предусмотрено обязательное обследование таких объектов. Это защитит тех владельцев недвижимости, кто оказался в перечне плательщиков этого налога в указанном размере, хотя не должен был.
G: Вы сказали, что в зданиях ФЖС на улице Ленина могут быть размещены органы власти. Но для этих целей в 2017–2018 годах выкупался долгострой ФЖС на улице Валиди. Профиль его использования пересмотрели?
О.П.: Насколько я понимаю, его выкупали для размещения в том числе разбросанных по городу районных администраций Уфы и республиканских органов власти. На сегодняшний день есть мнение, чтобы здание лучше использовать как дом бизнеса. Я бы не сказал при этом, что органы исполнительной власти у нас испытывают катастрофическую стесненность в площадях. Наверное, для бизнеса было бы использовать правильнее.
G: Но у нас для бизнеса сейчас оборудован бизнес-центр «Книжка» на улице Мира, а недавно сообщалось, что для этих же целей покупается здание типографии «Китап» на проспекте Октября.
О.П.: Да. Но у каждого из этих объектов может быть разная специализация. У здания «Китапа» — это размещение субъектов IT-отрасли. Есть федеральные игроки, которые готовы стать на свободных площадках якорными резидентами, допустим, «Сколково» интересуется, или «Флакон» (позиционирует себя как «дизайн-завод», креативный московский кластер).
G: Мы получаем жалобы предпринимателей, которые хотели бы, но не могут воспользоваться правом выкупа арендованных объектов. Чтобы делается для облегчения этих процедур?
О.П.: У нас на сайтах администраций опубликованы объявления об условиях получения в аренду более 2,3 тыс. объектов государственной муниципальной собственности. Более 700 инвестиционно привлекательных объектов нанесены на инвесткарту республики. Это то, что может быть предоставлено как субъектам малого и среднего предпринимательства, так и любым другим хозяйственным субъектам. 159-й закон («Об особенностях отчуждения недвижимого имущества, находящегося в государственной или в муниципальной собственности и арендуемого субъектами малого и среднего предпринимательства») никто не отменял. Задача местным комитетам по управлению собственностью была поставлена, чтобы эти процедуры проходили прозрачно. В муниципальных администрациях за этим будут следить в том числе новые заместители глав, или, как мы называем, бизнес-шерифы. Но и арендатор должен помнить, что если за ним числилось двукратное нарушение сроков внесения аренды, это по Гражданскому кодексу является основанием для расторжения договора. То есть в отношении честного арендатора ненужного администрирования быть не должно.
G: Чем завершится процедура банкротства группы Башкирского речного пароходства?
О.П.: Следственный комитет проводит проверку на предмет преднамеренного банкротства БРП. Уголовное дело пока не возбуждено: у нас запросили дополнительные документы. Задача вывести предприятие из кризиса сохраняется. Один из вариантов — передача акций БРП «Региональному фонду» с последующей приватизацией. Параллельно мы пытаемся пересмотреть сделки по уже проданным активам группы. Самой большой потерей являются плавсредства, которые использовались для добычи песчано-гравийной смеси. Они были проданы по явно заниженной цене. Сейчас, когда мы ставим вопрос возврата этого имущества выясняется, что оно уже доведено до неэксплуатационного состояния, фактически металлолома. В общем, мирного исхода там не прогнозируется. Конечный наш план — вывести предприятие на высокую доходность, которой оно заслуживает.