Сегодня Nature по импакт-фактору (цитируемости в других журналах) и по Eigenfactor (цитируемости во влиятельных журналах) входит в первую тройку научных журналов в мире (вместе с американскими журналами PNAS и Science). Но по престижности, которую нельзя измерить никакими индексами, так как она есть функция от тщеславия ученого, журнал Nature единственный в своем роде. Опубликоваться в Nature — самое заветное желание и большая удача для ученого. И для «Ъ-Науки» этот журнал — важнейший источник информации.
Фото: PA Photos / ТАСС
Фото: PA Photos / ТАСС
Год в истории
В 1869 году случились следующие оставшиеся в истории события. В штате Вайоминг был принят первый в мире закон, дающий женщинам право голосовать на выборах. Лев Толстой опубликовал заключительные тома романа-эпопеи «Война и мир». Был открыт Суэцкий канал. Родился Махатма Ганди. Впервые за 40 лет в традиционных соревнованиях по академической гребле на Темзе между студентами Оксфорда и Кембриджа приняли участие студенты Гарварда — как и ожидалось, янки проиграли.
Гораздо меньший ажиотаж, чем победа студентов Оксфорда на лодочных гонках, в университетских и научных кругах Англии вызвал выход в свет первого номера журнала Nature («Природа»), хотя название у него было необычным для научного журнала того времени. Обычными были, например, такие: Philosophical Transactions of the Royal Society of London («Философические труды Лондонского королевского общества»), «Записки Императорской академии наук» или звучавшие проще и конкретнее: Annales de chimie et de physique («Анналы химии и физики») или Journal fur die reine und angewandte Mathematik («Журнал чистой и прикладной математики»).
Но Nature исходно и не был обычным научным журналом. Его первый главный редактор британский астроном Норман Локьер пришел к издателю Александеру Макмиллану с предложением выпускать научно-популярный еженедельник. Макмиллан вложился в его издание, и до конца ХХ века Macmillan Publishers издавало Nature. В 1999 году семейный бизнес потомков Макмиллана, среди которых был даже премьер-министр Великобритании в 1957–1963 годах Гарольд Макмиллан, перешел к другим хозяевам.
Рискованный стартап
Nature был не первым в Англии научно-популярным журналом, а шестым по счету. Все пять его предшественников оказались в финансовом плане неудачными. Не оправдали надежд их издателей Recreative Science: A Record and Remembrancer of Intellectual Observation («Развлекательная наука: записки и летопись интеллектуальных наблюдений»), Quarterly Journal of Science, Literature and the Arts («Ежеквартальный журнал науки, литературы и искусств»), который одно время редактировал Майкл Фарадей, Popular Science Review («Научно-популярный обзор»), Scientific Opinion («Научное мнение»), The Reader («Читатель»).
И вот к издателю Макмиллану приходит главный редактор только что тихо почившего в Бозе от финансового голода журнала The Reader и просит денег на издание точно такого же журнала под названием Nature. Невозможно восстановить бизнес-логику Макмиллана, пошедшего на довольно рискованную трату своих денег, но он на нее пошел и не прогадал. Стартап удался на все сто, как сказали бы сейчас.
Гимн природе
Первый номер Nature открывался редакционной статьей, которую по просьбе Локьера написал Томас Гексли, один из самых известных биологов того времени, прозванный «бульдогом Дарвина» за мертвую хватку, которой он вцеплялся в критиков дарвинизма и рвал на куски их аргументы. Да и внешне Гексли из-за своих висячих бакенбард напоминал это преданное хозяину создание благородной английской породы.
При такой репутации Гексли вместо стандартной реакционной статьи написал неожиданно лирическое, пронизанное тонким юмором эссе «Природа в афоризмах Гете», которое сделало бы честь любому писателю. Закончил он его словами о том, что «пройдет полвека и читатели будущей Nature не без улыбки (not without a smile) будут смотреть на “наше лучшее” (our best; выделение шрифтом Гексли) — теории и достижения, изложенные на станицах журнала, но мысли Гете об удивительности тайн Природы всегда будут современными».
К этому, наверное, надо добавить, что в те времена образованные люди еще помнили, что Гете был не только великим поэтом, но и довольно известным авторитетом в области сравнительной анатомии, в частности, он открыл парные межчелюстные кости у млекопитающих и дал объяснение, откуда они появились в скелете человека. Когда эти маленькие, почти незаметные косточки в верхней челюсти позади передних зубов размером больше обычного, у человека формируется диастема — промежуток между двумя верхними передними зубами, особенно заметный при улыбке ее обладателя.
В целом же вступительное эссе Гексли и девиз журнала на обложке — строка поэта Уильяма Вордсворта «To the solid ground of Nature trusts the mind which builds for aye» (коротко она может быть переведена так: «Здравый смысл подскажет Природа») — вполне логично объясняли название журнала Nature.
Скачущая лягушка
Далее в Nature шли научные статьи. В ее первом номере они начинались со статьи «Об оплодотворении зимнецветущих растений», где делалась попытка объяснить, как происходит перекрестное опыление растений зимой, когда нет насекомых, особенно у тех растений, анатомическое строение цветков которых исключает самоопыление. Вполне серьезное научное исследование на переднем крае ботанической науки того времени.
Но то, что следовало за ней, под названием «Протоплазма у антиподов», иначе как памфлетом нельзя назвать. Речь там шла о том, как в Австралии восприняли новейшую гипотезу Томаса Гексли о протоплазме как «физической основе жизни». Восприняли там ее плохо, с издевательством над самой теорией и над ее автором. Понять австралийцев было можно: совсем недавно ученые метрополии произвели их от обезьян, а теперь и вовсе низвели до уровня амебы.
«Грубое невежество» было не самым сильным определением интеллектуального уровня истеблишмента колонии в целом и тогдашней ее столицы Мельбурна в частности, «города, который несколько лет назад мог быть взбудоражен только “скачущей лягушкой”» (отсыл к рассказу Марка Твена «Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса»). В защиту антиподов можно лишь сказать, что протоплазма Гексли возбудила не только простодушных австралийцев, но и таких глубоких мыслителей того времени, как Фридрих Энгельс и госпожа Блаватская.
Немецкие причуды
Затем в номере опять шли научные статьи: «Недавнее полное затмение Солнца», «Преподавание научных дисциплин в школе», «Триасовые динозавры». Некролог профессору Томасу Грэму в виде его научной биографии тоже по сути был научным обзором современного состояния коллоидной химии, основоположником которой был Грэм. Был также репортаж с 43-го ежегодного симпозиума немецких естествоиспытателей и врачей в Инсбруке, на котором стоит остановиться.
Половина репортажа была посвящена описанию того, как немецкие ученые проводят время вне пленарных заседаний и работы секций. Автора Nature поразило полное отсутствие на симпозиуме того, что он называется «частным гостеприимством» (private hospitality). «Званых обедов у них не бывает,— пишет он.— Хотя наши собственные обычаи в этом отношении, безусловно, очень приятны, не может быть никаких сомнений в том, что немецкая мода оставляет участникам симпозиума больше свободы и дает им гораздо больше возможностей увидеться и поговорить с друзьями, с которыми они хотят встретиться. У нас на подобных собраниях Британской научной ассоциации нелегко собрать группу химиков, геологов или физиологов, чтобы провести собрание после того, как закончится работа секций. Мы все либо гостим у друзей, либо приглашены на ужин, либо еще чем-то заняты».
Вторая часть репортажа была посвящена тому, насколько свободны немецкие ученые в выражении своих мыслей и как на это реагирует аудитория. Они говорят с трибуны симпозиума без оглядки на то, как на их слова посмотрят власть или церковь, а по завершении научного сообщения все аплодируют докладчику, как артисту в театре. «Эта свобода не может сильно не впечатлить британца»,— пишет автор. Про научное содержание докладов на симпозиуме в его репортаже нет ни слова.
Образец для подражания
Следует также остановиться на статье о затмении Солнца. Ее автор — главный редактор Nature астроном Норман Локьер. В ней он, вероятно, попытался задать будущим авторам своего журнала стандарт научной статьи в Nature.
Начинает он свою статью с анекдота об американском кузене, который все время откладывал визит в Англию, потому что боялся в силу малости Британских островов оступиться и свалиться в Ла-Манш. Америка — огромная страна, продолжает Локьер, поэтому полное затмение Солнца 7 августа 1869 года уже третье в текущем столетии, которое могли наблюдать американцы. А на четвертое, ожидаемое 27 июля 1878 года в Колорадо, пишет Локьер, он уже получил приглашение от американских коллег. И далее переходит к спектрам солнечной короны, по которым можно определить химический состав светила.
Прием, сегодня известный начинающему научно-популярному журналисту: сначала надо поймать читателя на наживку, которая заставит его начать читать статью, а потом только стараться удержать его внимание.
Неискренние поздравления
Кроме этого в номере были обзоры последних научных открытий (в рубриках «Астрономия», «Химия», «Физика», «Физиология»), обзор событий в научных обществах и академиях наук Европы и Америки. В рубрике Diary («Дневник») был анонс ближайших научных событий. В рубрике Bookshelf («Книжная полка») можно было прочитать рецензии на последние книги ученых. Отдельно шел список новых монографий, не удостоенных рецензий.
В письме редактору (рубрика Letters to the Editor) по поводу открытия Суэцкого канала проглядывала плохо замаскированная зависть к этому франко-турецкому проекту (Великобританию французы к нему не подпустили, и она смогла выкупить в нем турецкую долю только через шесть лет). Британский инженер-ирригатор с опытом работы в Индии называл канал «величайшим благом цивилизации», но при этом прозрачно намекал на опасность его быстрого заиливания.
Игры в Регби
В рубрике «Комментарии» (Notes) обсуждалось назначение епископом Эксетера учителя школы в городе Регби Фредерика Темпла. «Предложив доктору Темплу епископство Эксетера, мистер Гладстон (премьер-министр.— “Ъ-Наука”) отстранил от должности самого выдающегося школьного учителя Англии»,— писала Nature. Благодаря Темплу в школе Регби, известной ранее только изобретением игры с мячом в форме дыни, были созданы кабинеты физики, химии и биологии, чего не было ни в одной другой школе Англии того времени.
Nature меньше всего переживал за учеников, которые без учителя Темпла забросят уроки физики, химии и биологии и целиком посвятят себя классической латыни и игре в регби. Напротив, Nature был рад за Темпла и надеялся, что его преемник в школе продолжит его дело. На самом деле тут Nature вторгался в высокую политику, точнее, в клановую борьбу в английской церкви.
В клерикальных кругах назначение Темпла вызвало громкий протест, едва ли не бунт. Ведь только за год до этого архиепископом Кентерберийским, то есть главой церкви в Англии, был назначен бывший учитель школы в Регби Арчибальд Тейт. Теперь он тащил за собой на высшие церковные должности коллегу из Регби, причем это был не первый случай, до Темпла он протежировал помощнику директора школы Регби Эдварду Бенсону, который тоже стал епископом. Забегая вперед, надо сказать, что после смерти Тейта в 1882 году его сменил на кафедре Кентербери как раз Бенсон, а Бенсона в 1896 году — доктор Темпл. Все трое — учителя школы в Регби. Вот такая кузница самых высших духовных кадров была в школе Регби.
Журналистское чутье не подвело редактора Nature Локьера. Еще в сане епископа Эксетера доктор Темпл в 1884 году на знаменитых Бамптонских лекциях в Оксфорде заверил студентов и профессоров, что «физическое строение вселенной предопределено свыше, и Господь в это не вмешивается», а «теория эволюции дала весьма сильный аргумент разумности деяний Всевышнего». Наверное, британским ученым было приятно иметь «своего человека» во главе Церкви Англии, а Норману Локьеру, который оставался главным реактором Nature в течение 50 лет и стал свидетелем назначения Темпла на кафедру в Кентербери, вспоминать, как прозорливо он «пропиарил» Темпла в самом первом номере своего журнала.
От популярности к научности
В целом же первый номер Nature, вероятно, был таким, каким по мысли его редактора Локьера должен был быть британский журнал о науке. Он явно не был строго научным журналом, но и научно-популярным в современном понимании это жанра он тоже не был. Скорее это был журнал ученых для ученых.
В 1912 году в России появился точно такой же журнал с точно таким же названием «Природа», только в отличие от Nature он до сих таким и остался — журналом, где ученые пишут о том, что интересно только ученым. И пишут только с той долей популярности, которой достаточно, чтобы сделать их статьи понятными ученым из других областей науки, но недостаточной, чтобы они были до конца понятны простому человеку.
Nature же почти сразу начал дрейфовать в сторону чисто научного журнала. Ученые сразу сообразили, что быстрый цикл еженедельных публикаций Nature очень удобен для того, чтобы с максимальной скоростью опубликовать результаты своих исследований и застолбить свой приоритет. Ведь Nature, несмотря на публицистические экзерсисы своих авторов, всегда, с самого первого номера публиковал только самых серьезных ученых, пишущих в журнал о самых актуальных научных проблемах. Абы кто, как говорится, с улицы не имел ни малейшего шанса попасть на страницы Nature. Такой подход в итоге превратил Nature в научный журнал, публикация в котором стала большой честью для ученого и жирным плюсом в его научном резюме.
Короткая жизнь русского Nature
Процесс депопуляризации Nature затянулся на десятилетия. Окончательно в чисто научный журнал он превратился только после Второй мировой войны, уже имея репутацию одного из ведущих научных журналов в мире и длинный список своих авторов—нобелевских лауреатов, а также не менее длинный список первых публикаций в Nature об открытиях, изменивших мир. Желающие могут ознакомиться с этими поминальниками на сайте Nature.
Сегодня Nature имеет целый набор дочерних специализированных журналов. Офисы Nature есть не только в Англии (в Лондоне и в городе Бейзингстоке, Гемпшир), но и в Нью-Йорке, Токио, Гонконге, Париже, Мюнхене и еще двух десятках городов по всему миру. Русское бюро Nature было открыто в Москве в 1993 году, русскоязычная версия журнала печаталась в черно-белом варианте тиражом 3,5 тыс. экземпляров. Но в 1997 году Nature закрыло московское бюро.
Причина — бесплатный доступ к фотокопиям журнала в Москве, который не удавалось пресечь из Лондона. В 1996 году Nature создает свой веб-сайт, в Москве в это время уже худо-бедно работал интернет. Возникла опасность бесплатной утечки содержания новых номеров не только в России, но из нее по всему миру. Это противоречило основному принципу бизнеса издателей Nature: доступ к публикациям в журнале только за деньги (за исключениями, продиктованными маркетинговой выгодой),— и Nature свернул свою деятельность в России.
Скелет в шкафу
Сегодня Nature издает издательская группа Nature Research, которая входит в компанию Springer Nature, а та, в свою очередь, входит в международную Nature Publishing Group (NPG), возникшую в 2015 году после слияния компаний Nature Publishing Group, Palgrave Macmillan, Macmillan Education and Springer Science+Business Media. Владельцы Springer Nature — это Holtzbrinck Publishing Group (53% акций) и BC Partners (47%). Последняя — не издательская компания, а просто одна из крупных инвестиционных компаний, основанная в 1986 году в Лондоне.
Основной же акционер — частная семейная компания Holtzbrinck Publishing Group, базирующаяся в Штутгарте, напротив, всегда вела издательский и книготорговый бизнес. Ее основатель Георг фон Хольцбринк в возрасте 24 лет вступил в нацистскую партию в 1933 году. В том же году через частную юридическую фирму, которую возглавлял Филип Боулер, Хольцбринк заключил контракт с Германским трудовым фронтом (DAF — объединенным профсоюзом работников и работодателей) на издание и распространение печатных материалов главного и единственного профсоюза в нацистской Германии.
Филип Боулер, который был личным адвокатом Гитлера до его прихода к власти, стал в 1933 году начальником личной канцелярии фюрера, рейхсляйтером НСДАП, а затем обергруппенфюрером СС и ответственным в рейхе за эвтаназию всех «неполноценных». Он покончил с собой в 1945 году в американском плену, не дожидаясь трибунала.
Его протеже Хольцбринк на издании пропагандистских материалов DAF типа журнала «Радость и работа» и романа Ганса Гримма «Volk ohne Raum» («Народ без жизненного пространства», роман-агитка о необходимости расширить «жизненное пространство» для арийцев за счет других народов) неплохо заработал, к 1939 году он стал миллионером. В 1945 году он тоже сдался американцам, но по болезни был освобожден из плена.
В 1948 году Хольцбринк прошел процедуру денацификации, по приговору суда заплатил штраф в 1200 марок и с этой индульгенцией восстановил свой издательский бизнес. Теперь он специализировался на издании книг Агаты Кристи, Эрнста Хемингуэя, Джона Апдайка, и его Holtzbrinck Publishing Group довольно быстро выросла в одну из пяти крупнейших в мире англоязычных издательских компаний.
Сам Георг Хольцбринк старался искупить свое нацистское прошлое, в частности, обеспечивал все издательские проекты бессменного с 1965 по 1993 год мэра Иерусалима Теодора Коллека и всем рассказывал о своей дружбе с Коллеком. В 1995 году наследники Георга Хольцбринка, нынешние владельцы Holtzbrinck Publishing Group — его сын Штефан и дочь Моника — купили 70% Macmillan Group, издававшей Nature (в1999 году они довели свою долю в Macmillan Group до 100%). В том же 1995 году они учредили премию имени Георга фон Хольцбринка в области научной журналистки размером €5 тыс. В этом году премии Хольцбринка получили 5 журналистов.
Научных журналистов не смущает нацистское прошлое человека, увековеченного в названии их премии. Не смущают нацистские корни компании — их работодателя и сотрудников журнала Nature, а их сегодня в штате журнала больше 800 человек. Не смущает ученых авторов публикаций в самом престижном в мире научном журнале непочтенное прошлое учредителя компании, владеющей сейчас журналом. Об этом никто просто не помнит, и вспоминать про это, наверное, не надо. Ведь сын за отца не ответчик, нельзя вечно жить прошлым, это только бизнес и ничего личного. Не прощают только слабые, как учил ровесник журнала Nature Махатма Ганди. Зато теперь, как и полагается по британским традициям, свой скелет в шкафу у Nature тоже имеется.