Искусственное оплодотворение степа хип-хопом

На сцене Российского молодежного театра в рамках международного фестиваля современного танца выступила американская компания Dorrance Dance, показав трехчастную программу с претензией на современность, которую Татьяна Кузнецова сочла неосновательной.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Нью-йоркская компания, основанная в 2011 году степисткой Мишель Дорранс, привезла в Москву два маленьких ранних опуса своей основательницы и хореографа и крупную, 48-минутную работу «Миелинизация», в которой автор разрабатывает «способы концептуального анализа и абстрактного воплощения и передачи элементов мозговой деятельности». Честно говоря, принципиальную разницу между бесхитростными, откровенно развлекательными номерами восьмилетней давности и «концептуальным анализом» обнаружить нелегко.

Семиминутный «Блюз джунглей» тоже состоит из череды дуэтов и соло, проходящих на фоне аккомпанемента кордебалета, и тоже завершается общим tutti — ударным коллективным степом. Персонажи, одетые по собирательной моде 1960–1980-х, и комические сценки флирта, ревности и одинокой рефлексии скрашивают как рабочую утилитарность степа, так и неравенство возможностей исполнителей, особо заметное в темповом техничном финале.

В девятиминутном «Три к одному» хореограф Дорранс попыталась соединить чечетку с другими видами танца, но союз получился формальным. Два босоногих афроамериканца синхронно с танцовщицей Дорранс разворачивали-заворачивали стопы или, пока она неспешно отстукивала ритм, декоративно оформляли ее степ некими вариациями на тему аутентичных африканских плясок. Рисунок танца хореограф выбрала лапидарный: вся троица работала, выстроившись в линию и не сходя с места, пока мужчинам не пришла пора исчезнуть за кулисами, чтобы дама-руководительница смогла продемонстрировать свое отменное владение искусством степа.

Что до «Миелинизации» (2017), то она оказалась не столь пугающей, как следовало из ее названия, означающего «процесс формирования электроизолирующей липидной оболочки вокруг аксонов определенных нейронов в мозге человека». В сущности, это тот же «Блюз джунглей», только поразнообразнее и поэнергичнее. На сцене живой оркестр (клавишные, рояль, бас-гитара, кларнет, ударные, контрабас, вокалист) исполнял сочинение своих же музыкантов (Донована Дорранса и Грегори Ричардсона), чередующих минимализм с аппетитными джазовыми импровизациями. Самые одаренные танцовщики тоже импровизировали, их соло — лучшие моменты спектакля. Белокожий брюнет с длиннющими конечностями, одетый в широкую пиджачную пару, самозабвенно и самоуглубленно выписывал кренделя ногами, резко подламывающимися, выворачивающимися наизнанку, балансирующими на скошенной стопе, и при этом не переставал прокалывать мурлыканье оркестра то тишайшей жемчужной дробью, то истерикой каблучных выкриков. Круглоголовый улыбчивый негр, будто выпрыгнувший из джазовых 1920-х в своей белоснежной рубашке, черном жилете и брюках, танцевал по старинке. Он заигрывал с публикой и удивлялся самоуправству собственных ног. А те галопировали, скользили, взбрыкивали канканом, накручивали пируэты, не переставая отбивать отчетливейшим образом самые затейливые, прихотливые и переменчивые ритмы.

Увы, стремление идти в ногу с современными наукой и техникой завело хореографиню в тупик скрещивания степа и хип-хопа, усугубленный некими поползновениями на сюжет в виде наползающих дымов, красной подсветки и противостояния главной представительницы хип-хопа традиционным степистам. Солистка хип-хопа в кедах и наколенниках оказалась немолода, неловка и небыстра. Работала она в основном в «партере», с трудом закидывая колено за колено; ее подсечки напоминали дурно отрепетированные «мельницы» советских ансамблей, а круговые перекаты по сцене — коряво исполненный «бочонок». Ее угрожающие обмены взглядами с «противниками»-степистами, воинственные броски им под ноги, партерная агония с простиранием рук могли бы свести «Миелинизацию» к карикатуре, если бы финальный всеобщий старый добрый степ не затмил авангардные поползновения Мишель Дорранс, в который раз доказав, что лучшее новое — это хорошо забытое старое.