Торговля, иранская ядерная программа и ситуация на Украине, — в Биаррице подвели итоги саммита G7. Финальное заявление стран-участниц состоит из пяти пунктов и умещается на одной странице. Саммит завершился в понедельник, 26 августа. На нем обсуждался и вопрос возвращения формата G8 с участием России. К компромиссу прийти не удалось, зато тема вызвала спор Дональда Трампа с другими лидерами. Впрочем, обозреватель "Ъ" Максим Юсин считает, что это классический пример бессмысленной дискуссии.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Возвращать ли Россию в «семерку», чтобы тем самым снова сделать ее «восьмеркой»? С подачи вначале Эмманюэля Макрона, а затем и Дональда Трампа, эта тема была неожиданно поднята еще накануне саммита G7 в Биаррице. А сейчас, когда встреча завершилась, продолжает бурно обсуждаться в СМИ и в экспертных кругах, особенно российских.
Хотя, если вдуматься, обсуждать пока нечего. Следующий саммит «семерки», в котором теоретически мог бы принять участие Владимир Путин, состоится только через год в США. Сколько за эти 12 месяцев всего изменится? Сколько лидеров в странах той же «семерки» сохранят свои посты? Сколько новых раздражителей появится между Москвой и Западом, а сколько, напротив, исчезнет?
Мир сейчас меняется так быстро, события настолько ускорились, что строить прогнозы на год вперед — занятие бесполезное.
Тем более сама Россия возвращаться в «восьмерку» не рвется. Макрон поднимает эту тему, Трамп ее энергично поддерживает, а Путин (казалось бы, главное заинтересованное лицо) молчит. Вместе с тем, его пресс-секретарь Дмитрий Песков вообще заявляет — говорить о возвращении Москвы можно лишь в том случае, если среди членов G7 по этому вопросу будет достигнут консенсус.
Консенсуса, между тем, нет и не предвидится. Канада — наиболее критически настроенный в отношении России участник «элитного клуба» — категорически возражает против возвращения в него Москвы. И даже если предположить, что нынешний премьер Джастин Трюдо к следующему саммиту лишится своего поста (в октябре этого года предстоят парламентские выборы), подход Оттавы к Москве это едва ли изменит. Любой глава канадского правительства будет вынужден считаться с миллионной украинской диаспорой и заигрывать с ней, а, значит, демонстрировать жесткость в адрес России.
То же самое касается и Великобритании. Даже если правительство Бориса Джонсона за ближайший год падет, осадок «дела Скрипалей», надолго отравившего двусторонние отношения, никуда не исчезнет.
То есть возвращения «восьмерки» ждать не стоит. Получается, единственный формат, который позволил бы Путину участвовать в саммите-2020, это прибыть туда в качестве специально приглашенного гостя, если такую инициативу проявит хозяин мероприятия Дональд Трамп. Именно в статусе такого гостя саммит в Биаррице посетил премьер-министр Индии Нарендра Моди — его позвал Эмманюэль Макрон.
Но как поведет себя через год непредсказуемый Трамп, бесполезно даже гадать. Особенно если учесть, что к тому моменту все его действия будут подчинены логике избирательной кампании — президентские выборы состоятся в начале ноября 2020 года.
Если к следующему саммиту нынешняя антироссийская волна в США пойдет на спад, приглашение Путину может последовать.
Но даже если нет, в Кремле едва ли будут отчаиваться — там уже привыкли жить без «восьмерки». Для Путина гораздо более комфортен формат «двадцатки» или же встречи тет-а-тет с тем же Макроном, Ангелой Меркель или Трампом. А выслушивать упреки и нотации от молодого канадского премьера, чувствовать себя в меньшинстве, а то и в изоляции, по большинству обсуждаемых вопросов — такая перспектива Путина вряд ли вдохновляет. Для него международная политика все больше становится вопросом престижа. Российский президент хочет, чтобы к нему относились с должным уважением. Удастся ли этого добиться в качестве гостя, получившего разовое приглашение в элитный клуб, вопрос дискуссионный.