Коллекцию высокого ювелирного искусства Magnitude дом Cartier показывал в два этапа. Первую часть — на специальном июньском мероприятии в Лондоне, приуроченном к официальному открытию обновленного бутика на Нью-Бонд-стрит, а вторую — месяцем позже на неделе от-кутюр в Париже. Основной идеей коллекции стало сочетание драгоценных камней и камней, которые традиционно таковыми не признаются и именуются поделочными, или орнаментальными. Креативный директор марки Пьер Райнеро рассказал, что за этим стоит.
Директор по историческому наследию Cartier International (Heritage Director) Пьер Райнеро
Фото: Courtesy of Cartier
Директор по историческому наследию Cartier International (Heritage Director) Пьер Райнеро
Фото: Courtesy of Cartier
Как бы вы описали эволюцию дизайна Cartier за последние два года?
Вы видите изменения? Это здорово. Очень сильные изменения происходят у нас в течение последних десяти лет, но, возможно, они особенно заметны именно сейчас, в концентрированном, скажем так, состоянии. Это правда, мы действительно исследуем новые территории с точки зрения линий и форм. Колье Theia c изумрудом и горным хрусталем — хороший пример нового подхода к объему, если сравнивать с контекстом этой коллекции, а именно с концом 1920-х — началом 1930-х годов, эпохой модернизма. Интересной задачей при создании этого колье стало исследование аспектов нового модернизма, поиск ответов на вопрос: что вообще есть современность? В колье видна интеграция идей кинетического искусства, иллюзий, связанных с прозрачностью, которые легли в основу нового дизайна.
Стараетесь ли вы сделать украшения массивнее, использовать поделочные камни для увеличения эффекта драгоценных?
Не совсем так. Мы взяли горный хрусталь, чтобы создать больше света вокруг изумрудов. Если нужно сделать изумруд визуально массивнее, лучше взять камни того же оттенка — так окружают крупный бриллиант бриллиантами поменьше. При этом нельзя сказать, что объем преувеличен, камень всего лишь выглядит причудливо. Чем больше уровней, изгибов, тем больше возможностей поймать свет, а значит, нужно работать со светом другими способами. Суть ювелирного искусства не только в эволюции форм, но и в создании чего-то очень яркого. Ведь в колье главное — привлечь свет к лицу его обладательницы.
Фото: Courtesy of Cartier
Фото: Courtesy of Cartier
Цветные камни — это новая реальность?
Я скажу так: украшения исключительно с белыми бриллиантами — это в принципе другое упражнение. Идея та же — получить максимум света, но отношение к дизайну, объемам и формам другое. Можно быть абсолютно абстрактным, создавать такие формы, каких раньше и представить нельзя было, а можно иметь дело с формами, дарованными природой. Вещи будут разными, но принцип работы с ними один — создать объем, чтобы выгодно представить центральный камень. Мы не просто дизайнеры, мы ювелирные дизайнеры. Мы производим украшения хорошего дизайна, но речь не идет про дизайн, украшенный драгоценными камнями. И это огромная разница. Мы мыслим камнями, мы думаем украшениями перед тем, как начать придумывать вещь.
До Magnitude была коллекция Galaxies. Космос — это лишь одна из нескольких идей или что-то большее?
Луна, звезды, небо, противопоставление «день-ночь» всегда были символичны, к ним испокон веков обращался весь ювелирный мир. Но, мне кажется, сегодня все иначе. Новые космические открытия и технические аспекты, с ними связанные, неизбежно интегрируются в жизнь, культуру и представление людей об окружающем мире. При этом загадка и магия небесных светил не меркнут — они приобретают другой смысл. В наших архивах XIX века очень много звезд, и космос остается для нас источником вдохновения, но вдохновляет он уже по-другому.
Фото: Courtesy of Cartier
Фото: Courtesy of Cartier
Есть ли в дизайне Magnitude что-то принципиально новое?
Когда я пришел в Cartier в 1984 году, я наткнулся в наших архивах на одно украшение, которое меня очень сильно впечатлило. А недавно, то есть 35 лет спустя, заметил, насколько эта вещь современна. Чуть не каждое десятилетие меняются подход, отношение. Старое украшение выглядит новым, если мы видим, что в нем есть что-то актуальное для сегодняшних культуры, форм, дизайна. Сегодня мы вкладываем в него один смысл, а вчера вкладывали другой, логика Cartier — величина постоянная.
Но вещи 30-летней давности выполнены совсем в другом стиле...
Это не стиль другой, а то, что он выражает. Глаз тот же самый, и это то, что характеризует дом Cartier. Cartier единственные, у кого есть такой богатый словарный запас: фигуративность, абстракция, цвет, монохром,— но дизайн всегда базируется на одном и том же видении.
Поэтому Cartier — компания особенная: то, что большинство людей называют «стили» во множественном числе, мы называем «стиль» — в единственном.
В Magnitude есть и геометрия с белыми бриллиантами, и фигуративность с цветными камнями, но точка зрения, внимание к пропорциям, линиям, объему, отношение к комбинациям цветов, игре света, мобильности, иллюзиям — одни. Это то, что мы называем языком, стилем, подходом, духом Cartier.
Можно ли сегодня говорить о том, что новый Большой стиль где-то рядом?
Вы действительно хотите, чтобы я в этом признался? Наша миссия — не только исследовать новые территории дизайна, но и сохранять свою индивидуальность. Например, мы берем наше классическое сочетание синего и зеленого и оформляем в новый объем. Получается очень Cartier, но и очень современно.
А если сравнить сегодняшний день с эпохами Больших ювелирных стилей — ар-нуво или ар-деко?
Фото: Courtesy of Cartier
Фото: Courtesy of Cartier
Я веду борьбу за избавление от слова «ар-деко» и предпочитаю ему слово «модернизм». Потому что ар-деко — это не стиль, а период. Слово «ар-деко» стало широко употребляться по отношению к вещам той эпохи только в 1960–1970-х годах, а до этого их чаще называли модернистскими. Потому что это был первый в истории период, когда люди были очень озабочены созданием вещей, соотносящихся с современным им научным и техническим прогрессом. Нового тогда было очень много — техника, архитектура, транспорт, и впервые люди осознали, что декоративное искусство и искусство в целом не поспевают за ходом времени. Я убежден, что эта озабоченность современностью должна оставаться в искусстве всегда. Иногда она может принимать форму абстрактных геометрических фигур, иногда — форм живой природы. И то и другое возможно, и в Cartier так было всегда. А наше время отличается тем, что различия между этими двумя средствами выражения все больше размываются.