Руководитель Уральского следственного управления на транспорте Следственного комитета РФ Петр Решетников рассказал, почему приостановлено дело о незаконной выдаче свидетельств летчикам в Челябинске, что будет с уголовным делом экс-начальника СвЖД Алексея Миронова, покончившего с собой, и как мобильное приложение может помочь в профилактике транспортных происшествий на железнодорожном транспорте.
Фото: Владислав Лоншаков, Коммерсантъ
Фото: Владислав Лоншаков, Коммерсантъ
— Расскажите, а что происходит с резонансным уголовным делом о неправомерной выдаче дипломов летчикам в Челябинской области?
— Дело было возбуждено в 2018 году по требованию надзорных органов после крушения в Подмосковье самолета Ан-148. Мы длительное время проверяли работу Южно-Уральского госуниверситета, который занимался подготовкой пилотов совместно с учебным центром «Челавиа». 10 июля приняли решение о приостановлении расследования в связи с не установлением причастных лиц.
На мой взгляд, это дело неоднозначное. В ходе расследования мы допросили 65 пилотов, которые были лишены летного свидетельства приказом Росавиации (Федеральное агентство воздушного транспорта). Сложность была в том, что многие пилоты обратились в суды за восстановлением своих прав. Почти три десятка дел оказалось в их пользу. Отдельно мы проверяли возможный обман в учебном заведении для повышения квалификации летчиков. Но подобных фактов не установили.
В ходе следствия нами выявлены противоречия правовых норм, которыми руководствуются Министерство образования РФ и Министерство транспорта РФ. Например, у Южно-Уральского государственного университета (ЮУрГУ) была образовательная лицензия и аккредитация, но не был сертифицирован авиационный учебный центр (АУТЦ). По правилам Министерства транспорта РФ он должен быть сертифицирован, а по правилам Министерства образования РФ – необязательно. Мы сообщили об этом нашему руководству, которое направило обращение главе правительства РФ о приведении этих норм в соответствие друг другу.
Кроме того, мы направили материалы своим московским коллегам для проверки действий сотрудников Росавиации, которые принимали участие в лишении уральских пилотов лицензий. Чтобы их действиям также была дана правовая оценка. По нашему мнению, вообще подобные решения о лишении документов пилотов должно проходить через суды, как это делается с правами обычных автолюбителей. Это предложение мы также передали нашему руководству, чтобы его рассмотрели на федеральном уровне.
— Насколько плотно ваше управление работает по делам, связанными с нарушениями на РЖД? В частности, в какой стадии сейчас находится уголовное дело бывшего главы Свердловской железной дороги Алексея Миронова, который был найден мертвым в своем доме в Москве?
— В нашей зоне ответственности находится две железных дороги (Свердловская и Южно-Уральская). В рамках дела Миронова расследуется 11 уголовных дел. Часть из них соединены в одно производство, другие пока расследуются отдельно. Обвинения предъявлены четырем людям, включая Миронова.
По данному делу допрошено более 100 свидетелей, назначено более 40 судебных экспертиз, проведено более 50 выемок и обысков, столько же осмотров предметов и документов.
Мы выражаем соболезнования родным Алексея Миронова, однако о прекращении его уголовного дела речи не идет. Мы уже признали его супругу как человека, который представляет интересы погибшего, разъяснили ей ее права. Но пока никаких ходатайств от нее нам не поступило.
— А как вы оцениваете задержание заявителей по делу господина Миронова — Евгения Акулова и Веры Дружининой, которые якобы бравировали связями со следствием перед подрядчиками РЖД и обещали их вывести из уголовного дела? Об этом ранее публично заявляла защита Алексея Миронова.
— Оценивать действия защиты мы не будем. Но хочется отметить, что задержан был не заявитель, а лишь один из свидетелей по делу. Как только об этом поступила информация, мы сами привлекли сотрудников УФСБ, которые провели операцию по задержанию. Более того, сейчас уголовное дело в отношении Евгения Акулова по обвинению в мошенничестве (ст.159 УК РФ) уже направлено в прокуратуру для утверждения обвинительного заключения. В ходе следствия мы дали оценку действиям обвиняемого. Было установлено, что Акулов вводил в заблуждение потерпевшего и никак не мог повлиять на ход следствия. В ходе следствия он пояснил, что лишь хотел получить назад свои деньги, вложенные в работы по ремонту дорог. Он их боялся потерять. Дело в том, что зачастую контракты РЖД выполняются на деньги подрядчика, а лишь затем проведенные работы оплачиваются.
В отношении Дружининой было принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела, так как ее причастность к действиям Акулова не подтвердилась.
— Насколько тяжело было расследовать уголовное дело по угону Павлом Шаповаловым самолета «Аэрофлота», выполнявшего рейс Сургут-Москва? Давалась ли оценка действиям не только угонщика, но и экипажа, аэропортовых и других служб?
— Дело было не простым, так как их вообще мало по России. Наши следователи ранее с таким не сталкивались. Поэтому нужно было работать оперативно и нестандартно с привлечением коллег из других подразделений. Сразу после задержания начался сбор доказательной базы: изъяты биологические следы Шаповалова, искали оружие. Был подвергнут анализу весь блок пассажиров судна, сам Шаповалов, его близкие связи. Следователями поминутно восстановлен ход событий последних двух-трех недель его жизни. Было установлено, чем он занимался в предшествующие годы. В ходе допроса, один из которых проводил и я, было выявлено, что в свое время он обращался за психиатрической помощью. Другой вопрос, что нигде этой информации не было отражено. Все эти факты мы подняли, установили, провели судебно-психиатрическую экспертизу, которая и сделала вывод, что угонщик был психически нездоровым.
Мы анализировали действия экипажа, аэропортовых служб, чтобы понять, какую роль они могли в этом принять, как могли их действия повлиять на ход событий. Но не установили каких-либо нарушений с их стороны. Все службы сработали без значительных отступлений от инструкций.
Вопрос в другом — как предотвратить подобные инциденты в будущем. В ходе следствия мы узнали, что данные о психическом состоянии нигде не аккумулировались и не были доступны ни правоохранительным органам, ни службам аэропортов или авиакомпаний. Поэтому мы прорабатываем вопрос о необходимости урегулирования этой сферы на законодательном уровне. Более того, после инцидента с Шаповаловым в практику перевозчиков внедряется специальная подготовка экипажей и аэропортовых служб. Так в сентябре вместе с управлением ФСБ по Тюменской области мы будем проводить совместный семинар по предупреждению таких ситуаций.
— Насколько часто вашему управлению приходится взаимодействовать с органами следствия других стран при расследовании инцидентов с уральскими транспортными компаниями? Как строится это взаимодействие?
— Подобных дел немного. Они в основном носят единичный характер. Например, в 2018 году мы прекратили уголовное дело по инциденту в международном аэропорту Дубая (ОАЭ), где пострадала стюардесса «Уральских авиалиний» Марина Желямова. Сам инцидент произошел в 2014 году, когда машина кейтеринговой службы столкнулась с уральским бортом. Девушка выпала из проема двери на стоянку и была госпитализирована с серьезными травмами. Это дело вели как мы, так и коллеги из ОАЭ. В итоге был установлен виновник произошедшего — сотрудник Emirates Flight Catering Co. (L.L.C.), гражданин Индии Мустафа Маммада, который был осужден за «неосмотрительные действия». Ему было назначено наказание в один год лишения свободы, а также взыскано в пользу авиакомпании «Уральские авиалинии» 21 тыс. дерхам. Получив документы о том, что приговор вступил в законную силу, мы приняли решение о прекращении своего уголовного дела: дважды за одно и то же преступление человек привлечен быть не может.
— Есть ли еще примеры подобных международных дел?
— Они в основном они связаны с совершением преступлений на границе России и Казахстана. Как правило, это контрабанда. Сейчас мы завершили следствие по уголовному делу по факту контрабанды горюче-смазочных материалов с территории Казахстана. Там нашему бензину, который стоит дешевле, повышалась категорийность, после чего ГСМ отправляли нам и сбывали его. По делу было привлечено два россиянина и один гражданин Казахстана. В отношении еще двух граждан Казахстана уголовные дела выделены в отдельное производство. Сейчас мы занимаемся объявлением фигурантов в розыск. В случае, если они находятся на территории Казахстана или других стран, мы будем направлять уголовные дела на их территорию для дальнейшего уголовного преследования.
— Что нового появилось в составе преступлений по контрабанде?
— У нас создана единая аналитическая следственно-оперативная группа, которая занимается расследованием подобных дел. Сейчас мы приняли четыре дела по контрабанде леса. Лес у нас всегда не особо охранялся. С указом президента РФ усилия всех органов правоохраны в этом направлении были скорректированы. За последние полтора года специфика оборота леса в нашем регионе и его сбыт изменились. Если раньше лес сбывали на Ближний Восток, то сейчас — в Казахстан, Узбекистан с последующей переправкой в Китай.
Занимаясь этими делами, мы стараемся не идти по следам лишь одних преступлений, а выявлять причины, благодаря которым контрабанда леса процветает. Так, мы активно анализировали деятельность подразделений Россельхознадзора по Свердловской области. И увидели, что согласно административному регламенту, государственный инспектор Россельхознадзора в день может оформлять не более двух-трех санитарных свидетельств, а за год их оформлено более 5 тыс. Возникает вопрос, как это возможно? В итоге было возбуждено 24 уголовных дела по факту подлога и злоупотребления служебным положением со стороны лиц, которые должны заниматься защитой природных богатств. Сейчас такой факт нарушений выявлен в Нижнем Тагиле, грешат подобными фактами территории Челябинской области. Мы понимаем, что это целая система, искоренение которой позволит решить вопросы с контрабандой.
—При расследовании крупного дела об уклонении от уплат таможенных пошлин топ-менеджерами промышленной группы компаний «Генерация» был выявлен факт взяточничества со стороны одного из сотрудников следственной группы по данному делу. Как ведется борьба с коррупцией в правоохранительных органах?
— Действительно, подобный факт имел место при расследовании дела. В ходе следствия представители подследственных смогли склонить к сотрудничеству оперативника таможенных органов, который передавал им информацию о ходе следствия. Но это была лишь первая часть их деятельности. На втором этапе они вовсе «обнаглели» и посчитали возможным предложить взятку в размере 10 млн руб. нашему следователю. Наши сотрудники поставили в известность правоохранительные органы. Был проведен оперативный эксперимент, нарушителей взяли с поличным. Таможенник уже осужден, ему назначен условный срок.
Чтобы не допускать подобных инцидентов, в управлении введена практика: отбирать подписки о неразглашении всех членов следственно-оперативной группы по резонансным делам. Это позволяет предупредить любое желание у сотрудников о разглашении закрытой информации о ходе следствия. В следственные группы входят также сотрудники ФСБ, УСБ (собственная безопасность), которые помогают в решении подобных вопросов.
— Какая работа по профилактике опасных ситуаций на транспорте ведется в вашем управлении?
— В минувшем году мы активно занялись профилактикой травматизма на железной дороге. Так в 2018 году в нашей зоне ответственности было 167 травмированных, из них более 100 погибших. В этом году 80 человек травмировано за полгода, из них 44 смертельно, пострадало семь детей, из них четыре смертельно. Цифры хуже, чем были.
Чтобы принять меры для предотвращения подобных инцидентов, а не идти по их следам, мы создали межведомственную группу с коллегами из смежных структур и РЖД. В рамках работы мы проанализировали травмоопасные места на железной дороге в нашем регионе за последние три года. Выявили 19 опасных участков, где погибло более двух человек. После создали интерактивную карту и поделились ею с железнодорожниками, попросив их скорректировать свою ежегодную инвестпрограмму с учетом этих сложных участков. Большинство травм люди получают в местах так называемых «народных троп» — необорудованных переходов.
В рамках работы группы запланировано исследование поведения детей, которые выходят на железную дорогу. Специалисты должны дать нам ответ – что тянет детей на магистраль. После этого будем разрабатывать современные мероприятия по предотвращению детского травматизма.
Уже сейчас мы активно работаем над внедрением полезного приложения для детей SafeTrain («Безопасный поезд»), которое оповещает пользователя о приближении к железной дороге. Сначала оно оповещает звуковым сигналом, уведомляет родителей, а потом отключает музыку на телефоне. Все это позволит ребенку услышать сигналы приближающегося транспорта и сохранит его жизнь.