Сразу после окончания масштабной выставки в Музее современного искусства в Барселоне (MACBA) в Москву прибыли произведения Жауме Пленсы, на сегодняшний день самого известного и титулованного из испанских мастеров. К многочисленным регалиям каталонца прямо на вернисаже прибавилось еще и звание почетного академика Российской академии художеств, врученное Зурабом Церетели. Статус живого классика, однако, не помешал Пленсе и куратору Феррану Беренблиту создать на втором этаже особняка на Петровке захватывающую историю о мире и методе современного художника, полагает Сергей Соловьев.
Фото: Коммерсантъ / Эмин Джафаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Эмин Джафаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Эмин Джафаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Эмин Джафаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Эмин Джафаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Эмин Джафаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Эмин Джафаров / купить фото
Монументальное произведение Жауме Пленсы «Автопортрет с музыкой» установлено прямо в музейном дворе: двухметровый шар, собранный из нотных знаков. Он волей-неволей вступает в диалог с металлическими конструкциями, наполняющими владения Зураба Церетели. Если же учесть, что на открытии выставки Церетели щедро превозносил Пленсу, назвав его «гигантом испанского искусства», может сложиться впечатление, что каталонец — эдакая европеизированная и модернизированная версия нашего академического скульптора. Только вместо бронзовых памятников он создает ажурные фигуры из букв и прочих иероглифических крючков, расставляя их по всей планете от Монреаля до Токио, а патриотический или религиозный пафос в его произведениях заменен пафосом светски-гуманистическим и экологическим.
Между тем с академической скульптурой Жауме Пленсу роднит разве что материал — бронза, дерево или камень. В остальном же искусство каталонца в своих первоосновах категорически восстает против академизма. Исчезновение и распад для него более значимы, чем приращение (отсюда любовь к ржавчине и пространственным лакунам), глубоко личное, интимное в каждом его произведении вступает в конфликт с нормативно-коллективным. Там, где скульптор-монументалист превращает живую материю в мертвый знак (человека — в памятник), там Жауме Пленса пытается из знаков сотворить нечто живое и дышащее. Так, например, еще один «Автопортрет» (1998) художника находится прямо в центре экспозиции и представляет собой таблицы с разнообразными параметрами (вес сердца, печенки, селезенки и т. д.) «среднестатистического мужчины старше 40 лет».
Наконец, главный стержень творчества каталонца директор MACBA Ферран Беренблит определил как «задавание вопросов, на которые часто не может быть ответа». Собственно, это кредо красноречиво обозначено в одном из первых залов, где располагается объект «Флоренция II» (1992). Это прислоненный к стене вопросительный знак, который на деле оказывается еще и алюминиевой формой для штамповки других таких же вопросительных знаков. Отчего вдруг ренессансный город дал название этому объекту и оказался поставленным под сомнение — еще один парадокс каталонца.
Ставить вопросы Жауме Пленсе удается с помощью одного простого приема: каждый его объект-инсталляция имеет какой-то сдвиг, смещенный ракурс восприятия, слом классических канонов. Самый большой зал в экспозиции отдан программному творению с заковыристым названием «Gluckauf?» («Счастливо?», 2004): множество металлических гирлянд из металлических букв прикреплены к потолку. Все вместе они образуют текст Всеобщей декларации прав человека, принятой в 1948 году. Посетитель проходит сквозь эпохальный текст, вызывая перезвон буковок наподобие того звука, что издают ветряные колокольчики. Что же такое Декларация прав: декоративный кунштюк или наша реальная среда? Ответ в буквальном смысле слова повисает в воздухе. И тут самое время перейти в инфернальную комнату «Валанс» (1994) с множеством дверей: каждая обозначена табличкой c общечеловеческой добродетелью (от «любви» до «веры») — предлагается выбрать для себя что-то наиболее значимое, хотя складывается ощущение, что каждая дверь ведет в тюремную камеру.
От одного зала к другому (всего десяток инсталляций) критический запал произведений Пленсы истончается. Вместо него возникает буддийская безмятежность и всеобщее примирение: вот уже тройка девичьих бюстов с закрытыми глазами, стоящих перед деревянными слегами, формируют композицию «Безмолвие» (2016), где, по выражению автора, «лирический герой действует в удивительно безмятежном месте и приглашает зрителя последовать своему примеру в прекрасной гармонии». Ведь мир, как его ни деконструируй, все равно придет в равновесие. Именно об этом последнее произведение, завершающее выставку, «Сдвоенное воспоминание» (1992): две пластиковые канистры держатся на стене за счет того, что между ними возникла металлическая балка-распор — ослабь давление, и вся конструкция обрушится. И здесь Жауме Пленса зримо разворачивается к академической классике, где вместо вопросов — система противоходов и обуздание страстей. Красивая жизнь современного художника, ставшего российским академиком.