Стиль властного пиара можно определить как постоянное оправдывание за вынужденное повторение приемов брежневского агитпропа. Отчего повторение происходит — уже другая тема. В двух словах: у желающих реанимировать идеологию сильного государства не нашлось свежих мотивировок. Нет злобного врага, на которого можно было бы натравить нацию без опаски. Великая держава в себе — вот что мы сейчас такое. А в условиях скудости доказательной базы оскудевает палитра пиарщика. Новых форм нет, приходится эксплуатировать старые. Стиль официозных фотографий Путина не оттого напоминает "Правду" 70-х, что кому-то наверху уж очень хочется вернуться в советское государство периода застоя. Это было бы хоть какой-то мотивировкой. Застой брежневский и путинский похожи именно потому, что оба они являются воплощением утраты державной идеологией своего содержания. Но в первом случае застой был результатом эволюции, а во втором эволюция началась сразу с конца, сразу с упадка. Оттого и кажутся вдвойне нелепыми комсомольские речитативы ведущего программы "Вести" Евгения Ревенко. Оттого и отдаются пугающими воспоминаниями шаблонные фразы типа "встреча прошла в обстановке доверия", "мир потрясен трагедией в Тушине", "высокие гости с интересом осмотрели помещения новой школы" и проч. Но если в период Брежнева пафос державных лозунгов повторялся в виде фарса, то в эпоху повторного заимствования он по определению таковым быть не может. Есть такой жанр — пародия на пародию. Вот характерный пример из теленовостей: "Встреча и впрямь прошла в обстановке доверия". Нотка иронии извиняет автора за непристойное цитирование. Как и автор плаката "Новый паспорт", он как бы заверяет зрителя: "Вы только не думайте, что я это всерьез. Мы все находимся в глупом положении: я — сочиняя это, а вы — слушая. Но благодаря моему 'и впрямь' мы с вами поняли друг друга". Сознательная пародийность официозного стиля немного, но оживляет. Она убеждает зрителя, что перед ним нечто новое, не та старая шарманка, верить которой он разучился еще в 70-е. Пародийность обеспечивает заскорузлым фразам пересмотр в нашем сознании, заставляет вновь воспринимать их смысл, создает видимость новой мотивировки.
Другим оживляющим фактором является вульгаризация государственного пиара. В текст и мимику тележурналистов вторгается лубочная открытость, этакая деланная молодежность. Сленг, фамильярные жесты, подчеркнутый интерес к личности (телеведущего или политика) — этот стиль заимствован из западных новостных программ, где от постоянства применения он уже утратил свою аффектацию, став просто комплексом стандартных приемов. Но нам, непривыкшим, чтобы важный чиновник давал интервью в прямом эфире, называя ведущую Катей, все происходящее кажется признаком великой демократичности. Возьмем, к примеру, старую тему пропаганды "Вождь и дети". Посмотрите, как замечательно она была оживлена во время освещения недавних встреч Путина с молодежью. "Президент почти два часа провел, общаясь с молодежью" — это почти цитата из 70-х. А вот трепетные заверения паренька: "Я и не думал, что у президента можно спросить все что угодно. А оказалось можно!" — это уже что-то новенькое. Не просто можно, но нужно спрашивать у президента при всяком удобном случае: "А на какие отметки учатся ваши дочки?" Президент милостиво-снисходительно улыбнется на такую вольность и ответит с открытостью, от благодарности за которую сердце в груди перевернется: оказывается, не только на пятерки! И ведь не постеснялся в этом признаться, какой молодец! Мечтали ли мы, чтобы самая что ни на есть первая леди танцевала на пару с юными девушками под песню группы "Ленинград"? Или что хвалить вождя по телевизору позволят не корректной студентке в костюме, а этакой разбитной тинейджерше, которая хоть и молодая и глупая, а по-своему понимает проблемы будущего России и, вишь ты, сделала правильный выбор? И изложила его на своем трогательном молодежном наречии: "Я вообще в политике ничего не понимаю. Но вот, по-моему, Путин — нормальный. Не строит из себя ничего такого. Вроде президент, а так говорит... просто и прямо".
Вульгаризация стиля и инспирирование интереса к личной жизни власть имущих (самим нам, возможно, и в голову не пришло бы этим интересоваться) — это имитация открытости политики, при помощи которой пиар пытается замаскировать ее (открытости) полное отсутствие. Мы запросто можем узнать, что президент любит есть на завтрак, но мы никогда не узнаем, какими конкретно причинами он руководствовался, переводя Яковлева из Петербурга в Москву. Мы можем услышать похвалу Матвиенко, высказанную для убедительности стилизованно-народным языком, но никогда не узнаем, что конкретно она сделала на посту министра, какие решения пролоббировала и т. д. С точки зрения пиара мы вполне достойны знания интимных подробностей, а вот сведений о компетенции власти — нет. "Народ устал от политики",— постулировал госпиар и теперь всеми силами пытается избавить народ от этого изнурительного занятия. Политику он заменил личной жизнью политиков, серьезный разговор — развлекательным ток-шоу с приемами дешевой эротики. Когда-то наличие этих ток-шоу служило нам знаком верха демократичности стран Запада. Страны эти и впрямь демократичны, только не ток-шоу единственная тому причина. Наши пиарщики переняли вульгарный стиль западного телевидения в надежде убедить нас, что над Россией наконец-то взошла заря демократии. С тоталитаризмом покончено, все в порядке, все свободны. Тем более что народ устал от политики. Так отдохни, народ, и заодно не суйся не в свое дело, смотри-ка лучше ток-шоу.
Стиль "застой" и стиль "ток-шоу" используются нашей пропагандой одновременно. Иногда они соседствуют в одном произведении, как в рекламе паспорта, иногда для контраста разбрасываются по разным источникам. Насмотрится телезритель до тошноты на самого "застойного" ведущего РТР Евгения Ревенко, возмутится его вельможными собеседниками по "прямому включению", откровенно читающими топорные ответы по "бегущей строке", и переключит на что-то более интеллектуальное. Здесь тебя уже не так дешево покупают, дают цену, достойную твоих пяти лет в университете и еще трех в аспирантуре. Пропаганда предлагает продукт на все вкусы. Кто-то всерьез воспринимает скучного праведника Ревенко, кому-то поверить помогает новообращенная грешница-тинейджерша, кому-то — умный грешник Леонтьев. Но вне зависимости от того, какой уровень пропаганды вы выбираете и как ее воспринимаете, вы воспринимаете ее совершенно правильно. Системе ведь все равно, по какой причине вы ее не тревожите: потому что не понимаете, потому что понимать не хотите или потому что понимаете, но вам просто лень. Главное — не лезьте, и все будет хорошо.
Екатерина Тошина, Санкт-Петербург