До окончания Зальцбургского фестиваля почти месяц, и, возможно, еще стоит ожидать немало сюрпризов. Но на текущий момент главный сюрприз — это то, что при всем почтении фестиваля к Моцарту куда более значимыми смотрятся совсем другие постановки, считает СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Пришедший на смену преобразователю фестиваля Жерару Мортье Петер Ружичка старается не только поддерживать полюбившиеся публике традиции, введенные его предшественником. Пусть подготовка к моцартовскому юбилею идет своим чередом и пусть заезжие звезды украшают собой прочно сидящие в любом уважающем себя оперном репертуаре творения Верди, Сен-Санса и Оффенбаха: господин Ружичка при всем том считает своим долгом (не только как худрука, но и как патриота) извлекать из забвения австрийских и немецких композиторов первой половины XX века, многие из которых в свое время бежали от гитлеровского режима, а потом были вытеснены из общественного внимания совсем иными композиторами их поколения — сериалистами венской школы.
Это извлечение Петеру Ружичке удается, прямо скажем, не без успеха. Исполнявшийся в прошлом году "Царь Кандавл" Александра фон Землинского (1871-1942), например, сразу же догнал по продажам билетов главный хит прошлогоднего Зальцбурга — моцартовского "Дон Жуана". В этом году пришел черед чуть более известной персоны из пресловутого "забытого поколения" — композитора, теоретика и музыковеда Эгона Веллеша (1885-1974). 24 августа, под закрытие фестиваля, на Малой сцене Фестшпильхауза представят его оперу "Вакханки", вдохновленную одноименной трагедией Эврипида. Это благое начинание, правда, вследствие своего несколько "бокового" значения пало жертвой секвестрирования гигантского фестивального бюджета — опера предстанет в более "экономичном" концертном исполнении.
Куда более повезло "Сказкам Гофмана" Оффенбаха (одному из фаворитов нынешней программы — шесть представлений, что почти приближается к моцартовским "хедлайнерам" "Милосердию Тита", "Похищению из сераля" и "Дон Жуану"). Шотландский режиссер Дэвид Маквикар сделал из "Сказок" типичную зальцбургскую постановку, дорогую, эффектную и при всей своей остроте массивную. Критика сочла источником режиссерского вдохновения не столько гофмановский романтизм, сколько бодлеровский сплин. И в самом деле, Гофман в опере приобрел довольно декадентский имидж — пьяница-наркоман-дебошир, а общая атмосфера оперы исходит не только готическим, но и символистским мрачноватым туманом. Мятущийся герой (в исполнении американца Нейла Шикоффа, чуть ли не сто раз отпевшего эту партию, но впервые появляющегося с ней на фестивале) обитает в замковой зале, одержимый воспоминаниями о трех своих любовях, и только Муза (Ангелика Киршлагер, демонстрирующая не столько вокальное совершенство, сколько превосходные драматические способности) скрашивает его одиночество — и при этом подталкивает его к саморазрушению. Этот надрыв, заданный изначально, проходит через все три "сказки", но при этом не оставляет ощущения однообразия. Причиной тому не только мастерство Венских филармоников, управляемых Кентом Нагано, но и в высшей степени удачное распределение ролей: изящная Любица Варгикова (кукла Олимпия), прекрасно справляющаяся с ролью жертвы собственного искусства Красимира Стоянова (певица Антония) и обворожительно надменная Вальтраут Майер (куртизанка Джульетта). И это не говоря уже о второстепенных персонажах, партии которых отданы тоже артистам первого разряда (среди них стоит отметить работы Джеффри Фрэнсиса и Курта Ридля). Этого мало кто ожидал, но факт налицо: популярная и в общем-то довольно легковесная опера Оффенбаха в этот раз явно потеснила по качеству постановки золотящийся предъюбилейным блеском гвоздь Зальцбурга-2003 — моцартовское "Милосердие Тита", которое сильно смахивает теперь на свадебного генерала — почтенного, но малоинтересного.