«Дни Савелия»
Григорий Служитель
АСТ, Редакция Елены Шубиной, Москва, 2018
Савелий — это кот. Назван он то ли в честь Саввы Морозова («негоцианта, театрала и самоубийцы», как емко описывает его главный герой), рядом с усадьбой которого начинается действие романа, то ли в честь трехпроцентного творожка, которым маму Савелия подкармливала сердобольная кассирша из магазина за углом. Впрочем, это его изначальное, истинное имя, а люди называют героя как попало — то Августом, то Темиржаном, кошачьего-то они не знают. Зато кот по-человечески понимает прекрасно. Это и дает ему возможность, скитаясь по Москве от одного приюта к другому, понаблюдать за людьми со своей кошачьей перспективы — и рассказать читателю.
«Дни Савелия» — дебютный роман Григория Служителя, актера московской Студии театрального искусства. Как и полагается дебютанту, Служитель щедро насыщает роман театральными деталями: отец Момуса служит в кошачьем театре (в нем безошибочно угадывается театр Куклачева), возлюбленная обитает в квартире внуков театрального критика. В какой-то момент сюжет заносит Савелия и в Студию театрального искусства, где с ним знакомится, надо полагать, сам автор.
Вообще странно, что актеры так редко идут в писатели. Ведь актерская профессия требует внимания к деталям, умения «снимать» повадки и манеры людей, глядеть на мир с разных точек зрения. Служителю это удается с блеском: «Дни Савелия» представляют собой вереницу характеров, сценок и ситуаций, связанных только местом действия — Москвой — и хвостатой фигурой рассказчика.
Второе достоинство текста — непривычная уверенность авторского голоса, которую справедливо отмечает в предисловии к книге Евгений Водолазкин. Это, наверное, тоже актерское свойство — умение управлять вниманием зрителя (читателя), не давать ему заскучать и вообще надевать маску так, что она сливается с лицом. Возможно, Служитель не стал писателем, а играет его роль — но играет, надо полагать, убедительно.
Главный недостаток текста, впрочем, тоже связан с голосом. Кот Савелий, даром что хвостат, пушист и ходит на четырех ногах, на кота не очень похож. Он витиевато изъясняется, поразительно начитан, цитирует Аристотеля и «Касабланку» — не кот, а актер в костюме кота. На сцене такое допущение нам привычно, а вот в книге может резать глаз и заставить выдавить из себя приевшееся «не верю».
«Брисбен»
Евгений Водолазкин
АСТ, Редакция Елены Шубиной, Москва, 2018
Гениальный гитарист Глеб Яновский теряет возможность играть: стремительно развивающаяся болезнь Паркинсона грозит отнять у него беглость пальцев. Одновременно Глеб знакомится в самолете с писателем Сергеем Нестеровым, который берется написать биографию Яновского. С этого момента книга начинает развиваться на два голоса. Один — это Яновский пытается найти способ существования в мире, где его руки перестают слушаться. Другой — это Нестеров рассказывает беллетризированную версию детства и юности Яновского, пытаясь показать, откуда появился этот музыкант.
Десять лет назад имя Водолазкина было знакомо в основном его коллегам-филологам; сегодня его и представлять особо не надо. Звездой он стал в 2012 году с выходом романа «Лавр», одного из самых неожиданных бестселлеров последних лет. По сравнению с «Лавром», остроумно переизобретавшим жанр жития святого, «Брисбен», увы, кажется шагом назад. Это довольно прямолинейный роман, который можно принять за пробу пера — многословную, глядящую сразу во все стороны, густо замешанную на автобиографическом материале автора.
Впрочем, автобиографичность оказывается и плюсом романа. Детство главного героя, как и детство Водолазкина, проходит в Киеве; позднее он, как и Водолазкин, переезжает в Ленинград (который из принципа называет исключительно Петербургом); как и Водолазкин, Яновский владеет русским и украинским. Водолазкин пишет о жизни, которую знал, — и главы о прошлом насыщены невыдуманными деталями, всамделишными чувствами и настоящей любовью, которую каждый человек испытывает к собственной юности. Но чем ближе к настоящему, тем больше в книге искусственности, нарочитости. Пика ненатуральности роман достигает, когда главный герой оказывается в Киеве в разгар Майдана, где едва не оказывается казнен кровожадными революционерами — такой топорности не ожидаешь от автора, так тонко чувствующего слово. Многих российских писателей справедливо упрекают в том, что они игнорируют актуальную повестку, витая среди вечных тем. Водолазкин — редкий автор, который, напротив, сильнее всего, когда пишет не о сегодняшних проблемах, а о вечном — вере, любви, искусстве.
«Калечина-Малечина»
Евгения Некрасова
АСТ, Редакция Елены Шубиной, Москва, 2018
Третьеклассница Катя живет в «лилипутском городе» лилипутской жизнью. Панельная многоэтажка, не очень дружная семья, средняя во всех смыслах школа со злобными одноклассниками и презрительной учительницей — серая и неуютная Катина жизнь похожа на густой кисель, из которого девочке не вырваться. Трагичная история, которая подошла бы фильму Звягинцева — вот только Некрасова выбирает для своей книги совсем другую интонацию, которая все меняет. А еще в самый страшный, самый темный момент из-за газовой плиты вылезет кикимора и поможет Кате распутать колтуны ее неприглядной жизни.
Про «Калечину-Малечину» хочется сказать, что это книга, которую русская литература давно ждала, но это будет не вполне правда. Никто ее не ждал. Даже год спустя после выхода она все еще стоит как та кикимора в разноцветном тряпье посреди замызганной кухоньки, а критики и читатели пытаются понять, что же с ней делать. Это книга про детей, украшенная акварельными рисунками и по сюжету напоминающая «Карлсона», но на обложке красуется штамп «18+», указывающий, что детям ее читать не следует. В какой-то степени это справедливо: «Калечина» — книга для взрослых («выросших», как называют их в книге), которая рассказывает, как живется детям, когда взрослым на них наплевать. Живется им тяжело, и если взрослые не начнут наконец общаться с «невыросшими» честно и заинтересованно, тем остается надеяться только на то, что из угла вылезет кикимора и молча поправит все.