Число банкротств в России выросло почти в полтора раза за последние семь лет. При этом должники все чаще оказываются вообще без имущества и компания ликвидируется без погашения долгов. Такие данные приводит РБК со ссылкой на налоговиков. Вывести компанию к положительным финансовым показателям мешает чрезмерная фискальная нагрузка, поясняют предприниматели. Начав бизнес, многие сталкиваются с тем, что обещанные законом преференции не работают. Неплатежи предприятий тянут за собой и дефолты контрагентов.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
По статистике за прошлый год, кредиторам возвращено не более 2% от их требований. Но избежать потерь можно: страховые компании предлагают страховать кредиторскую задолженность. Однако этим инструментом бизнесмены пользуются редко, отметил партнер, адвокат коллегии адвокатов города Москвы «Ковалев, Тугуши и партнеры» Сергей Кислов: «Компания страхует для поставщика риск неоплаты поставленного товара от контрагента. Получается выгодная ситуация, когда убытки для поставщика ограничиваются стоимостью услуг страховой фирмы, и он всегда уверен в том, что получит стоимость поставленного товара.
Это очень интересный институт, который, надо признать, действительно практически исключает риски, связанные с банкротством контрагента.
К сожалению, в нашем обществе он недооценен и практически неизвестен малому и среднему бизнесу, потому что предприятия не так сильно обеспокоены минимизацией своих рисков, потому что находятся в зоне развития и экономии своих средств. Не всегда они готовы потратить лишние деньги сейчас, чтобы исключить ущерб в будущем».
Юристы отмечают, что в российской практике банкротство часто используют как способ ухода от выплаты долгов. Например, владельцы переводят активы на другое юридическое лицо, а на балансе предприятия практически ничего не остается. Но сейчас такие схемы контролируемых банкротств в судах легко вычисляются, уверяет адвокат, партнер юридической фирмы ЮСТ Александр Боломатов: «Самый простой и распространенный пример — когда участник или акционер финансировал деятельность компании через договоры займа. Раньше ситуация была следующей: в случае банкротства учредитель или его аффилированные структуры приходили и говорили, видите, мы с самого начала финансировали деятельность этого предприятия, у нас колоссальные займы, и этот учредитель входил в реестр требований кредиторов, был мажоритарным кредитором разорившейся компании и фактически единолично принимал те решения, которые считал необходимыми в рамках ее деятельности.
Таким образом любые действия внутри процедуры банкроства контролировались им. Кроме того, при распределении ему доставалось самое большое количество оставшегося имущества. Также удавалось создать ситуацию, при которой управляющий не был мотивирован использовать институты оспаривания сделок и фактически была задача тихо похоронить это предприятие, обманув других кредиторов и не дав им то, на что они могли бы рассчитывать. В настоящее же время суды занимают такую позицию, что учредители и аффилированные с ними компании не включаются в реестр требований кредиторов, то есть получается совершенно другая история: активную роль в банкротстве получают настоящие кредиторы, те, которые действительно доверяли компаниям, заключали с ними соглашения. По сравнению с тем, что было пять-десять лет назад, провести контролируемое банкротство очень сложно».
Процедура санации разорившихся фирм в российской практике практически не применяется. И прочие виды реабилитации составляют чуть более 1%, отмечают в Федералной налоговой службе. Только один из 500 банкротов успешно проходит финансовое оздоровление, и предприятие продолжает работать.