На нефтегазовом рынке есть примета: если проект не реализуется в первые пять лет после объявления о нем, с каждым годом остается все меньше шансов на то, что он будет запущен. Так случилось с Восточным нефтехимическим комплексом — долгостроем «Роснефти», который компания долго откладывала и от реализации которого в итоге отказалась. И хотя производитель уверяет, что причина этого в налоговом маневре, на рынке убеждены, что проект был обречен с самого начала.
Завод по производству сжиженного природного газа
Фото: Эмин Джафаров, Коммерсантъ
Невезучий проект
Такое решение компании не стало сюрпризом для рынка. С самого начала было ясно, что ориентированный на экспорт проект будет вынужден конкурировать с субсидируемой переработкой и нефтехимией в Китае или чрезвычайно эффективными НПЗ в Японии и Южной Корее. А о том, что налоговый маневр может отразиться на реализации ряда крупных проектов, в том числе ВНХК, президент «Роснефти» Игорь Сечин говорил еще в 2014 году, когда обсуждались параметры новой налоговой системы. Она предполагала резкое снижение пошлин, акцизов и одновременное повышение налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ), и компания до последнего боролась за отказ от этой идеи, но проиграла. Таким образом, проект лишался своего основного преимущества, которое давала старая система налогообложения: с экспорта нефтепродуктов платится гораздо меньше налогов, чем с экспорта нефти.
Но государству было важнее избавиться от потерь в несколько миллиардов долларов, которые возникали из-за беспошлинной продажи нефти и нефтепродуктов в страны Евразийского экономического союза, так что налоговый маневр был утвержден, хоть и в скорректированном виде. И в следующие три года (в 2015–2017 годах) пошлина в РФ была снижена с 55% до нынешних 30% при одновременном росте НДПИ. Это привело к сокращению маржи переработки нефти в РФ. Большой налоговый маневр, который является продолжением этой политики и заработал с текущего года, предполагает, что к 2024 году экспортная пошлина будет полностью обнулена.
Как все начиналось
Идея строительства НПЗ вблизи Находки родилась еще в начале 1970-х, и первый проект был утвержден Советом министров РСФСР в 1974 году. Но реализации помешали последствия мирового нефтяного кризиса 1973 года, когда ряд арабских производителей, Египет и Сирия прервали поставки сырья странам, поддержавшим Израиль в его конфликте с Сирией и Египтом (Великобритании, Канаде, Нидерландам, США, Японии). Повторно к рассмотрению варианта строительства НПЗ вернулась уже «Роснефть»: в 2007 году компания сообщила о намерении построить комплекс в конечной точке трубопровода Восточная Сибирь—Тихий океан (ВСТО). В 2009 году «Роснефть» создала в Находке оператора для реализации проекта ООО «РН-Приморский НПЗ».
За десять лет со времени начала планирования до отказа от проекта его конфигурация несколько раз серьезно менялась. Вначале «Роснефть» намеревалась построить комплекс по переработке 10 млн тонн нефти, но в 2013 году совет директоров компании утвердил увеличение его мощности втрое и изменил место, где должен был находиться завод. В строительство трех очередей предполагалось вложить 1,3 трлн руб. Первую очередь собирались запустить в 2020 году (объем нефтепереработки — 12 млн тонн, производство 7,5 млн тонн моторных топлив). Вторая должна была заработать в 2022 году — здесь планировалось выпускать 3,4 млн тонн нефтехимической продукции (900 тыс. тонн полиэтилена, 700 тыс. тонн полипропилена и 700 тыс. тонн сырья для производства каучука — моноэтиленгликоля). Запуск третьей линии на 12 млн тонн нефти и удвоение выпуска нефтехимии были намечены на 2028 год.
Муки выбора
Но затем реализация проекта забуксовала, и под вопросом оказалось сооружение не только третьей линии, но и всего комплекса. «Роснефть» не могла выбрать план строительства, финансовую модель производства и партнеров для его реализации. В 2015 году «Роснефть» обсуждала с итальянским производителем шин Pirelli и польской химической компанией Synthos возможность производства синтетического каучука в порту Находки на базе сырья с ВНХК. Переговоры о создании СП шли на фоне затянувшегося спада на рынке синтетических каучуков. Снижение спроса и цен довольно сильно отразилось на крупнейших производителях, так что даже лидеру нефтехимического сектора германской Lanxess пришлось продать половину своего бизнеса по производству синтетических каучуков арабской Saudi Arabian Oil Company (Aramco). Так что новое производство имело смысл только при низких издержках, несмотря на хорошую логистику за счет близости порта. Но дальше переговоров дело не пошло.
Чтобы сдвинуть ВНХК с мертвой точки, в 2015 году «Роснефть» подписала меморандум о передаче контроля в ней китайскому госконцерну ChemChina. В обмен российская компания должна была получить 30% в дочерней структуре производителя, занимающегося нефтехимией, ChemChina Petrochemical. В 2016 году стороны подписали соглашение о совместном ТЭО и вхождении китайской компании в проект с долей 40% с пропорциональным финансированием. В сентябре партнеры утвердили этапы реализации ВНХК. Эта сделка также не была закрыта.
В 2017 году первый вице-президент компании Павел Федоров говорил, что «Роснефть» ведет переговоры с рядом партнеров и определится с выбором в ближайшие год-два. Топ-менеджер объяснял, что перед компанией стоит много вопросов, ответов на которые пока нет. Например, проблема газоснабжения. Первоначально «Роснефть» оценивала потребности завода в 4,5 млрд куб. м в год и планировала обеспечивать завод газом самостоятельно. Но затем решила направлять собственное сырье на сжижение и последующий экспорт, так что запросила необходимые объемы у «Газпрома». На такой вариант монополия не согласилась и в поставках отказала, даже когда «Роснефть» снизила свою оценку до 2,3 млрд кубометров газа в год. Спор вышел на высший государственный уровень, но президент Владимир Путин предложил компаниям решить вопрос самостоятельно, руководствуясь рыночными принципами. В итоге это стало темой для бесконечных переговоров. Проект тормозило и то, что «Роснефти» приходилось вкладывать деньги в модернизацию действующих НПЗ, а также кризис в нефтяной сфере и введение санкций против российского ТЭКа.
Нефтяники не сдаются
Несмотря на это, в начале 2017 года «Роснефть» активизировала реализацию проекта ВНХК. В феврале компания добилась создания ТОР в Приморье, а весной представила в правительство финансово-экономическую модель и план развития производства, которое включало уже две очереди. В «Роснефти» тогда говорили, что дальнейшее увеличение мощности будет зависеть от рыночной конъюнктуры. Спустя еще год компания решила пересмотреть конфигурацию завода и собиралась сделать это к осени. Новую концепцию «Роснефть» так и не представила, но по неофициальным данным, мощность ВНХК по нефти и нефтехимии предполагалось снизить до 5,2 млн тонн в год. Спустя еще несколько месяцев компания отказалась от реализации проекта.
При этом в Минфине уверены, что налоговый маневр в нефтяной отрасли не мог стать препятствием для строительства комплекса на Дальнем Востоке. В министерстве напомнили, что после запуска первой очереди проекта на ВНХК не планировалось производить темные нефтепродукты, а выпуск светлых нефтепродуктов составил бы примерно 90%. При таких условиях и цене на нефть $60 за баррель по завершении налогового маневра в 2024 году ВНХК получил бы от государства в виде отрицательного акциза около $71 за тонну переработанной нефти. А в 2013 году, когда предельная ставка экспортной пошлины составляла 60%, проект мог рассчитывать на отрицательные разницы между вывозными ставками на нефтепродукты и пошлиной на нефть только в $65 за тонну. «То есть реализация налогового маневра при прочих равных условиях привела к увеличению поддержки проекта на $6 на тонну перерабатываемой нефти»,— подсчитали в Минфине. Таким образом, говорят там, реализация проекта ВНХК в условиях налогового маневра означала рост операционной эффективности его первой очереди более чем на 30% по сравнению с фискальными условиями 2013 года.
В ответ в «Роснефти» заявили, что готовы вернуться к идее строительства ВНХК при наличии привлекательных и гарантированно стабильных фискальных и регуляторных условий, а также будут пытаться найти эффективную экономическую модель проекта. Но, как считают источники “Ъ” на рынке, такой вариант исключен прежде всего потому, что не решены те проблемы, которые мешали реализации ВНХК в предыдущие десять лет.