Командиры тыла

Тот облик индустриального региона, который сейчас имеет Челябинская область, во многом сформировался во время Великой Отечественной войны. На Южный Урал было эвакуировано более 200 заводов из европейской части Советского союза, и оборонные производства продолжили работу на промышленных площадках в Челябинске, Магнитогорске и других городах области. 35 крупных заводов в регионе было построено с нуля, в том числе Челябинский металлургический комбинат и Челябинский трубопрокатный завод.

Обслуживание нужд фронта стало первостепенной задачей всех предприятий. Перед руководителями заводов ставились задачи постоянно наращивать объемы производства. Решения и профессионализм людей, которые тогда стояли во главе оборонных производств, напрямую влияли на ситуацию с обеспеченностью советских войск оружием, техникой, боеприпасами, бронированной сталью и другой необходимой продукцией. При этом работать приходилось в условиях острой нехватки ресурсов, у станков стояли в основном женщины, дети и старики, а рабочий день мог длиться 16-18 часов. Руководители заводов понимали, что за результаты отвечают не только своей карьерой.

Исаак Зальцман

(Кировский завод наркомата танковой промышленности, сейчас – ЧТЗ)

Война превратила Челябинский тракторный завод в мощное танкостроительное предприятие – в эти годы на нем трудилось 75 тыс. человек, а сам город стали называть Танкоградом. За годы ВОВ ЧТЗ дал фронту 13 типов новых танков и самоходок (выпущено 18 тыс. машин), шесть типов танковых дизельмоторов (выпущено 48,5 тыс. двигателей).

Исаак Зальцман до войны был директором ленинградского Кировского завода. Уже в конце 30-х это предприятие занималось проектированием и производством тяжелых танков. В частности, был организован серийный выпуск танков КВ («Клим Ворошилов»), которые задействовали в боях под Хасаном и Халхин-Голом. В Челябинск Зальцман приезжал в 1938 году в составе комиссии, проверявшей готовность ЧТЗ к производству танков, и ее ответ тогда был отрицательным – не готов.

В 1941 году, когда немецкие войска были уже в нескольких километрах от Ленинграда, было принято решение о срочной эвакуации Кировского завода в Челябинск. Вместе с ним на Южный Урал перевезли оборудование и рабочих Московского завода «Красный пролетарий», Московского завода шлифовальных станков, части Сталинского тракторного завода, Харьковского дизельного завода и множества более мелких производств. Объединенное предприятие получило название Кировского завода наркомата танковой промышленности в Челябинске (Челябинский Кировский завод, ЧКЗ). Его директором к октябре 1941 года был назначен Исаак Зальцман, одновременно получивший должность заместителя наркома, главным конструктором – прибывший вместе с ним из Ленинграда Жозеф Котин.

Чем хуже вы работаете, тем больше пользы приносите Гитлеру

Как писали очевидцы, прилетев в Челябинск и осмотрев цеха, Зальцман собрал руководство и ведущих специалистов и заявил, что пока они работают очень плохо, а затем добавил: «Чем хуже вы работаете, тем больше пользы приносите Гитлеру». Известно и другое его резкое высказывание - «гусеницами задавить каждого, кто попытается мешать» ему выполнять приказ Сталина «раскрутить производство танков».

В максимально короткие сроки на заводе были построены и введены в действие 17 новых цехов, общая площадь которых составила 100 тыс. кв. м. С эвакуированных предприятий прибывало оборудование, его буквально «с колес» разгружали на пустырях, устанавливали на фундаменты будущих цехов и начинали производить детали прямо на улице, одновременно возводя стены и крыши.

Исаак Зальцман ввел на заводе строжайшие правила дисциплины. В частности, в его приказе от 20 октября 1941 года содержался пункт: «Всем начальникам цехов и отделов в любое время дня или ночи сообщать в мой секретариат о месте нахождения. В случае пребывания на территории завода вне своего отдела или цеха, об этом в любое время должен знать секретарь начальника отдела или цеха». Кроме того, Исаак Зальцман в приказе требовал являться по его вызову из любого места в течение пяти-семи минут, опоздание в этом случае оборачивалось немедленным увольнением с завода. За первые два месяца 1942 года за нарушение трудовой дисциплины под суд отдали более 500 работников Кировского завода. Однако при этом для Зальцмана было важным создание необходимых санитарных условий на предприятии (строительство бань, работа медико-санитарной части завода), а также охрана труда подростков, рабочий день которых он приказал сократить до шести часов, запретил им работать сверхурочно и по ночам. Ответственность за это несли начальники цехов, отделов и мастера.

Известны неординарные решения руководителя Кировского завода, позволившие ускорить темпы производства. Например, танки отправляли в Москву без двигателей, доставка которых отставала от графика, и сборка завершалась уже в столице. Другое решение – приглашать на сборку танкистов запасного полка, которые ожидали свои машины. Дало эффект и уменьшение числа деталей машин – если в мае 1941 года танки имели более 23 тыс. частей, то к концу года – уже 9 тыс. С ноября 1941 года завод полностью прекратил производство тракторов и занимался только выпуском танков.

В феврале 1942 года Исаака Зальцмана по приказу Сталина направили в Нижний Тагил для наладки там массового производства средних танков. В июле того же года ОН получил еще и должность народного комиссара танковой промышленности СССР (наркомат тогда находился в Челябинске, в здании нынешнего универмага «Детский мир»). В июне 1943-го освобожден от должности наркома и вновь официально назначен на должность директора челябинского завода.

Исаак Зальцман руководил заводом до конца войны и в течение четырех лет после нее. В июле 1949 года его сняли с должности, а еще через два месяца – исключили из партии. Сам он утверждал, что это произошло из-за его отказа давать показания по «Ленинградскому делу» против некоторых арестованных высокопоставленных партийных и государственных служащих. Самого его не арестовали. По неофициальным данным, по личному указанию Сталина, помнившего заслуги Зальцмана перед фронтом. Другой причиной его увольнения называют слишком жесткий стиль руководства, который идеально подходил для военного времени, но не для мирного.

После увольнения с ЧТЗ Исаак Зальцман с трудом устроился инженером в Муроме, затем работал в Орле, потом вернулся в Ленинград, где работал директором механического завода Ленгорисполкома.

Григорий Носов

(Магнитогорский металлургический комбинат)

Крупнейшее на сегодняшний день промышленное предприятие Челябинской области – Магнитогорский металлургический комбинат – стало таким тоже во многом из-за войны. Сюда эвакуировали прокатные станы из Украины и Ленинграда, однако уже до этого своими силами ММК пришлось решать задачу по переходу на производство бронированной стали. Возглавлял тогда предприятие Григорий Носов, которому к началу войны было 35 лет. Носов начал работать на комбинате главным инженером в 1939 году, в 1940-м его назначили директором комбината.

Когда началась война, предприятию поставили задачу – немедленно освоить выпуск броневого листа. При этом специально предназначенного для этого оборудования не было, эвакуированное – самый мощный в СССР толстолистовой броневой прокатный стан из Мариуполя – еще не привезли, но ждать было нельзя. И руководство ММК пошло на риск – начать катать броневой лист на имеющихся мощностях, на блюминге (обжимном стане). Такой способ на тот момент выглядел теоретически возможным, но никто еще этого не делал, и существовал риск выведения из строя блюминга в военное время. Инициатива начать выпуск таким образом принадлежала заместителю главного механика комбината, но директор понимал, что вся ответственность будет на нем. И все же согласился, потому что задание надо было выполнять, выбора не было. Тем более, решение было подкреплено необходимыми расчетами и конструктивными разработками.

По рассказам губернатора Магаданской области Сергея Носова - внука Григория Носова, директор комбината, когда запускали прокат броневого листа на блюминге, стоял у пульта с пистолетом в кармане, хотя обычно оружия не носил. Он понимал, что, если не получится, лучше застрелиться, потому что так не должны тронуть семью. Но все получилось.

А вскоре после этого на ММК выплавили броневую сталь в большегрузных мартеновских печах. Через год в США на специализированной конференции, не зная об этом опыте, назвали такой способ выплавки отдаленной перспективой.

Также в период начала войны магнитогорские литейщики организовали выплавку бронеколпаков для дотов и артиллерийских полукапониров, а также отливку башен для тяжелых танков КВ. За три месяца был построен и запущен специальный цех для термической обработки брони. В октябре 1941 года запустили привезенный из Мариуполя стан, который позволил увеличить толщину броневых листов с 2100 мм до 4200 мм. К декабрю того же года выпуск броневого металла вырос по сравнению с августом в семь раз. Производство бронелиста на ММК к концу 1941-го превысило его довоенный выпуск всеми предприятиями народного комиссариата черной металлургии. На комбинате набирали обороты специализированные участки и цеха по производству снарядов, ручных гранат и другой оборонной продукции.

Постоянно строились и вводились в эксплуатацию новые мощности – в первой половине 1942 года запустили мартеновскую печь №19, коксовую батарею, эвакуированный из Запорожья стан 2350, в декабре 1942 года дала первый чугун домна №5, ставшая крупнейшей в СССР. А в апреле 1943-го Госкомитет Обороны поставил задачу тресту Магнитострой до конца года сдать в эксплуатацию еще более мощную доменную печь №6. Ее монтаж производили укрупненными элементами: кожух печи собирали целыми поясами весом полтора-два десятка тонн – такой метод до этого нигде не применялся. Это позволило ускорить монтаж в пять раз, и 25 декабря домну ввели в строй.

Григорий Носов возглавлял Магнитогорский металлургический комбинат до конца войны и в течение шести лет после нее. Летом 1951 года он поехал с женой в свой первый за время руководства предприятием отпуск в Кисловодск, где скончался от инфаркта в возрасте 45 лет. В тот же день британское радио BBC сообщило, что «умер стальной король России».

Зуся Шульман

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

(завод «К-4», впоследствии назывался «Оргстекло»)

Завода по производству оргстекла, который в военные годы возглавлял Зуся Шульман, уже нет, и он был куда меньше по площади и объемам производства, чем предприятия, о которых шла речь выше. Да и раскрывать подробности о работе предприятия, выпускаемой продукции и деятельности директора начали лишь в 2009 году, до этого фамилия Шульмана в энциклопедиях не упоминалась. Во время ВОВ это было сверхсекретное предприятие «К-4», на котором производили бронекозырьки для боевых самолетов – штурмовиков Ил-2 и истребителей. Название завода совпадало с шифром изделия, которое он выпускал.

Как и многие другие заводы, это предприятие на Урал было эвакуировано в 1941 году, до этого оно располагалось в Ленинграде. Производство перевезли в цеха двух челябинских фабрик, производивших безалкогольные напитки и дрожжи. При этом полностью эвакуировать производственные мощности не позволила блокада: многое осталось в северной столице. Поэтому пришлось налаживать производство бронестекла собственными силами.

Первую партию изделий завод «К-4» под руководством Шульмана выпустил в июле 1942 года. Постепенно коллектив наращивал темпы производства, однако Москва требовала, чтобы они выросли еще. Достигать этих показателей было крайне трудно из-за недостатка ресурсов. В итоге в 1943 году директора вызвали в столицу, к самому Сталину. Зуся Шульман допускал возможность, что не вернется обратно, поэтому скрыл от близких, куда едет, - чтобы не волновались.

На встрече Сталин строго спросил Шульмана, когда возглавляемый им завод начнет поставки авиаброни в тех количествах, которых требует государство. Директор предприятия боялся, руки его тряслись, но он нашел в себе смелость и рассказал все, как было: о нехватке оборудования, сырья, о том, что нечем кормить работников.

«А если все это у вас будет, сделаете нам нужное количество брони?», - спросил Сталин. Шульман ответил утвердительно. После этого завод получил поддержку и регулярно перевыполнял планы.

Известен такой факт: в 1942 году на предприятии вообще не было требуемого для производства сырья, его могли поставить только через полгода. Нужен был прозрачный склеивающий состав, который можно было изготовить лишь в лабораторных условиях. Зуся Шульман в короткие сроки разработал новую формулу вещества, которая оказалась лучше предыдущей.

После войны Шульман еще несколько лет продолжал руководить заводом, был удостоен нескольких наград, в том числе звания лауреата Сталинской премии. А в 1952 году отношение партии к нему изменилось. Его исключили из КПСС решением горкома, а в следующем году обком оставил это решение без изменений. В протоколе заседания говорилось, что «Шульман грубо нарушал партийный принцип подбора и расстановки кадров, на заводе работали люди, непригодные по политическим и деловым качествам: Жабо, Зайдлер, Бирюков, Рабинович… Длительное время на ответственных должностях на заводе находились неспособные, но угодные Шульману работники: Каган, Ланде, Конвиссор, Гильбург».

В том же 1953 году Зусю Шульмана уволили с должности директора завода. Это было уже после смерти Сталина, но антисемитская кампания еще продолжалась. Известно, что после этого Шульман уехал в Кемерово, там много лет работал начальником цеха на азотно-туковом заводе. В Челябинск приезжал еще дважды – на юбилеи завода оргстекла.

Сам завод после войны продолжал выпускать оргстекло для авиапромышленности, но со временем на нем стали производить товары народного потребления – пуговицы, бусы, шкатулки, вазы, чернильницы и т.д. В 1997 году завод продали на аукционе, его площади стали сдавать в аренду различным компаниям. В 2017 году на этой площадке открылся креативный кластер Svoboda2.

Это лишь небольшая часть историй руководителей южноуральских предприятий, работавших во время войны. За каждым из сотен производств стояли директора и коллективы, от решений и эффективности труда которых зависели результаты на фронте. Продукцию военного назначения производили не только на заводах, но и в зданиях театров и вузов. После победы еще какое-то время действовали законы военных лет, поэтому директора и другие сотрудники заводов, приехавшие вместе с эвакуированными производствами, продолжали жить и работать на Южном Урале. Некоторые остались здесь на всю жизнь.

Артур Якушко