Миллиардеры живут все дольше, и это стало проблемой для наследников. Стареющие американские магнаты не хотят делиться бизнесом, пишет Bloomberg. Агентство прогнозирует, что их дети будут чаще с ними судиться, а предметом разбирательств уже сейчас становится психическое здоровье пожилых миллиардеров. Как семейный бизнес оказался под угрозой? И кому передадут активы российские миллиардеры? С подробностями — Андрей Загорский.
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ / купить фото
Прошлой весной в жизни американского медиамагната Самнера Редстоуна случились два знаменательных события: ему исполнилось 95, и он потерял голос. Редстоун, состояние которого Forbes оценивает в $4,5 млрд, нашел выход. Он записал на планшет три аудиодорожки: «да», «нет» и «пошел к черту» — словом, все, что нужно для заседаний совета директоров. О психическом здоровье Редстоуна спорили в суде, и он не единственный миллиардер, которого пытались отстранить от дел из-за легких форм деменции. И зачастую иски подают наследники состояний, которые устали ждать своей очереди. Так что лучше делиться с детьми при здравом уме, говорит исполнительный директор «Михайлов и партнеры» Евгений Мастерских: «Было бы гораздо лучше, если бы наследников вводили в вопросы управления и компаниями, и какими-то капиталами, напрямую не связанными с бизнесом, еще при жизни отца-основателя. Можно избежать этой проблемы, когда наследники ждут не дождутся, когда же, наконец, папа покинет этот бренный мир, и мы тут развернемся на полную катушку».
В какой бизнес уходят дети богатых россиян
Но пожилые миллиардеры боятся уходить в тень, пишет Bloomberg. Более того, они еще и дольше живут. Тому же Дэвиду Рокфеллеру 7 раз пересаживали сердце, прежде чем он умер с восьмым в возрасте 101 года. Наследникам остается лишь ждать — напоминает борьбу за престол. Так это делал, например, Павел I, когда его мать Екатерина II хотела передать власть любимому внуку. Хотя в России семейный бизнес процветал, пока товарищество Абрикосова и сыновей не превратилось в концерн «Бабаевский». После 100-летнего перерыва все приходится начинать заново, и сейчас грядет первая смена поколений в российском бизнесе. Глава Bosco di Ciliegi Михаил Куснирович, старший сын которого работает в компании, смотрит на это с тревогой: «Совершенно не факт, что наследники захотят продолжать дело. А даже если захотят, то захотят ли они продолжать это дело по следам родителей? Люди, ориентированные на семейные предприятия, сначала пытаются увлечь своих детей делом, которым занимаются. И чаще всего дети-то любят и чувствуют себя сопричастными, но хотят делать все по-своему».
Но есть в России и другой тренд. Предприниматель Владимир Потанин намерен отдать наследство на благотворительность, глава ЛУКОЙЛа Вагит Алекперов заявил, что его сын Юсуф компанию не возглавит, не передаст бизнес детям и владелец Московского кредитного банка Роман Авдеев, к слову, у него 23 наследника. Остальным придется сложнее: за активы российских бизнесменов развернутся споры, говорит глава адвокатской компании «Трещев и партнеры» Александр Трещев: «Что сейчас будет происходить? Они будут, как пауки, пожирать друг друга. То есть если так между собой они могут договариваться, время от времени какие-то конфликты из-за активов возникают, то как только кто-то умрет и появятся наследники, тогда хищное лицо капитализма проявится во всей красе.
Борьба развернется вокруг наследств».
Избежать проблем помогли бы завещания — американские магнаты их пишут в 30-40 лет. Впрочем, это не только для детей: миллиардеры указывают, что потребуется заключение не одного, а нескольких врачей, чтобы признать их недееспособными в старости.
Аналитики UBS ожидают, что в ближайшие 20 лет наследникам миллиардеров достанется почти $3,5 трлн. При этом половина богатейших инвесторов мира планируют дожить до 100 лет.