В понедельник в Новосибирском академическом театре оперы и балета в рамках фестиваля японской культуры в России был представлен моноспектакль «О вреде табака» по одноименной пьесе Антона Чехова в исполнении известного токийского актера Акиры Эмото. Российской публике он известен прежде всего по главной роли в фильме «Угорь», взявшем Гран–при на Каннском фестивале в 1998 году.
Господин Эмото выступил единым в трех лицах: режиссера, автора драматургической композиции и актера, а свой спектакль назвал «лекцией с песнями и танцами». Седые волосы всклокочены, кургузый фрак выпачкан, штиблеты сношены, из расстегнутого гульфика выбилась пола сорочки. Его очки и бородка клинышком — это привет Антону Чехову. Поза, походка, доверчивая улыбка выдают доброго клоуна, вечного неудачника. Он берет в руки аккордеон и безыскусно поет нечто шуточное, народное под аккомпанемент двух аккордов. Японцы, которых в зале присутствовало немало, смеялись. В помощь русскоязычной публике на заднике загорались субтитры перевода. Они оказались нелишними, поскольку миниатюра «О вреде табака» относится скорее к забытым, нежели к популярным, однако многие реплики прочитывались на уровне интонаций, мимики и жеста.
Герой, с благотворительной целью взявшийся читать лекцию, несет полную ахинею, постоянно забывает слова, отклоняется от предмета разговора. «Сам я курю, но жена велела о вреде...», — говорит он и закашливается, размахивает руками, бьет себя в грудь, отчаянно хватается за воздух, силясь остановить приступ удушья. Смачно сплевывает мокроту в страницы с текстом лекции, комкает их в шарик и пытается проделать фокус с его исчезновением. Но фокус не удался, а листы приходится развернуть и вытереть о без того грязные штаны, поскольку без шпаргалки смешной человечек выступать не способен.
Эти отвращающие натуралистичностью экзерсисы создают эффект подкупающей достоверности, не приглаженной искусством естественности. Горе–лектор тяготится своей миссией, объявляет антракт и ест банан, ссутулившись, бочком усевшись на стул. А покончив с трапезой, разворачивается к залу лицом и освобожденно, объемным звуком поет: «Жизнь коротка, влюбляйтесь, девчонки!» И сам недоумевает: «О чем это я? Не помню уж, откуда это...» Зато зрителям понятно, откуда: какой поживший человек с тоской не осознает, что в молодости не навлюблялся досыта, что судьба недодала ему неги, не исполнила упований? И женат он не на той, и дети его мало почитают, и нищета удушает пострашней, чем обычный табачный дым.
Акира Эмото включил в пьесу фрагменты многих рассказов и обыграл их очень органично. «Все мои беды от того, что я живу в Пятисобачьем переулке, дом 13», — вдруг осеняет его персонажа. Он принимается подробно рассказывать, как туда пройти, указывая на изображенное на заднике кладбище и церковь на горе, и сам же заключает: «Нет, на эту гору вы не заберетесь, потому что она нарисованная». Непродолжительное — не боле часа — сценическое действие вместило массу смешных находок, трюков, реприз с эстрадными танцами.
Японский актер мастерски переходил от комикования к трагедийным интонациям «сорвать бы с себя этот подлый сюртучишко!» и мгновенно сбивал пафос, утешаясь превентивным философствованием «холостые умирают сумасшедшими». Финальная сцена действия прошла под «Болеро» Мориса Равеля, задавшего иную пластику герою. Человек–оркестр Акира Эмото использовал музыкальный фрагмент для иллюстрации утверждения, что «человек — это звучит гордо» и вновь сбил пафос, превратившись в дрожащего подкаблучника.
ИРИНА УЛЬЯНИНА
После спектакля АКИРА ЭМОТО дал короткое интервью корреспонденту «Ъ» ИРИНЕ УЛЬЯНИНОЙ.
—Что может заставить киноактера играть в театре?
— Я ощущаю театр своей родиной и всегда в него возвращаюсь. Как я не мог бы жить ни в одной другой стране мира, кроме Японии, так же я не могу существовать без театра. Театр для меня начинается с Чехова, которого я ощущаю как брата по крови. Меня подкупает его взгляд на человека — отстраненный, даже несколько глумливый, но в том, как Чехов высмеивает человеческие пороки, содержится моральная поддержка. Я еще в 1976 году создал труппу «Токийская батарейка» и в разные годы поставил «Чайку», «Три сестры», «Дядю Ваню» и «Вишневый сад». В Японии критики признали их предшественниками бума Чехова.
— Если театр — родина, то в кино вы приходите в гости?
— Не совсем так... Не могу сказать, что мне не нравится работать в кино. Сейчас я снимаюсь у Такэси Китано в картине «Дзатоуичи», это очень интересно. Но на съемочной площадке актер видит только глаз камеры, а мне важно ощущать реакцию живых людей, мне дороги эмоции, которые они испытали от моей игры. В Новосибирске я вошел в кураж, потому что ваша публика очень отзывчивая.
— Вы исполняете «О вреде табака» уже 10 лет. Герой и текст вам еще не наскучили?
— Ничуть! Каждый спектакль я играю по–новому, мой герой проделывает разные штуки. Сейчас ему захотелось подражать артистам японской эстрады. А завтра он посмеется над героями боевиков. Чехов позволяет делать что угодно.