Чеховский фестиваль театр
Во МХАТе имени Горького в рамках мировой серии Чеховского театрального фестиваля и первого японского сезона в России проходят гастроли Центра исполнительских искусств Сидзуоки. Знаменитый режиссер Тадаси Судзуки привез в Москву новую версию своего спектакля "Сирано де Бержерак" с участием русской актрисы Ирины Линдт. Мультикультурности постановки удивлялась МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА.
Пытаясь пройти между Сциллой и Харибдой, Тадаси Судзуки старается соединить элементы исполнительских искусств театров но и кабуки с тенденциями современного европейского режиссерского театра. Ставя преимущественно древнегреческие и шекспировские высокие трагедии, Судзуки адаптирует их к национальной культуре, перенося действие в Японию. И, обучая артистов играть с учетом традиций национального театра, часто вводит в свои постановки артистов других национальностей.
Новый спектакль Тадаси Судзуки, японизированная постановка французской пьесы с участием русской актрисы, не только наглядно демонстрирует зрителям этот формальный метод. Сложное, ревнивое и полное уязвленной гордости отношение востока к западу и есть главная тема этого "Сирано". Роксана в спектакле Судзуки не просто красивая, гордая и внушающая к себе любовь женщина. Эта молодая француженка в исполнении русской актрисы — своеобразное воплощение Европы, прекрасной и юной по сравнению с Древним Востоком. Она даже не является реальным действующим лицом, а появляется в воображении главного героя спектакля, престарелого драматурга Кезо, который перед смертью пишет автобиографическую пьесу о "французском самурае", и этой пьесой становится ростановский "Сирано де Бержерак".
Тадаси Судзуки утверждает, что этот герой французской литературы, добровольно отказавшийся от счастья с любимой женщиной, особенно близок японцам потому, что именно такое самоотречение считалось единственно достойным поведением самурая. Переводя лирический ростановский сюжет в сферу своих геокультурных размышлений, Судзуки переносит этот благородный вид взаимоотношений между мужчиной и женщиной на парочку Европа--Азия. Последними словами умирающего Кезо--Сирано становятся слова о гордости, которой он не пожертвовал даже во имя любви.
Но в самой постановке сделано немало реверансов в сторону европейской культуры. В спектакле наряду с традиционными японскими народными песнями звучит музыка из "Травиаты", и семь свирепых самураев пьют из маленьких чашечек сакэ под "Застольную" в исполнении бархатного итальянского баритона. В любовных диалогах Сирано и Кристиан произносят свои реплики по-японски, длинными, на одном дыхании, прозаическими тирадами, а Роксана отвечает им русским мелодическим стихом. И хотя Ирина Линдт старается, согласно методу Судзуки, по возможности меньше интонировать и произносить свой текст, концентрируясь на внутренней энергии, разница между японской и русской исполнительской школой и манерой голосоведения оказывается разительной. И столь плотное их сочетание действительно выглядит сюрреалистической гармонией. Живописное оформление спектакля — усыпанный цветами сад, пышная сакура около чайного домика с легкими подвижными ширмами, бумажные зонтики в руках одетых в кимоно гейш — все соответствует стандартному представлению европейца о Стране восходящего солнца. И зрители, благодарные режиссеру за радость узнавания и доступность спектакля для понимания, воспринимают его на ура. Когда "умерший" Сирано скрылся со сцены под безумно красивым снегопадом, зал взорвался аплодисментами. И артисты сделали для публики еще одну уступку — вышли на финальные поклоны. Тем более что в зале сидело столько театральных знаменитостей и чиновников от культуры обеих стран, сколько не наблюдалось ни на одном спектакле Чеховского фестиваля. Так что не зря Тадаси Судзуки назвал на пресс-конференции свой спектакль эпохальным. Он продемонстрировал идеальную модель театральной дружбы народов в эпоху всеобщей глобализации, интеграции и одновременно моды на национальную экзотику.