В Московском доме фотографии в серии "Классики российской фотографии" открылась ретроспектива работ к 80-десятилетию со дня рождения Льва Бородулина. ВИКТОРИЯ Ъ-МУСВИК порадовалась за патриарха, наконец-то получившего выставку по заслугам.
Парадоксально, но у Льва Бородулина не было не только ретроспективы в России, но и не вышло ни одного достойного альбома — ни у нас, ни на Западе. И это при том, что Лев Бородулин личность весьма знаменитая. Его знают как удачливого спортивного фотографа, печатавшего свои работы на обложках "Огонька" в 1950-1960-х. Знают как мастера, чьи работы хорошо продаются на крупнейших западных аукционах, также как удачливого коллекционера и арт-дилера. Помнят по коллективным выставкам в том же МДФ и двум недавним небольшим персональным проектам в фотогалерее имени братьев Люмьер, наконец-то извлекшим в нашей стране из небытия имя фотографа, эмигрировавшего в Израиль в 1972 году (на свою ретроспективу фотограф не приехал). Ценят крупные западные галеристы и коллекционеры советской фотографии. Однако знание и память эти оказываются какими-то избирательными: на Западе в ходу в основном четыре-пять его самых известных работ, вроде, например, "Парада 1956 года". У нас же имя Бородулина помнят в основном по растиражированной скандальной байке с Михаилом Сусловым, назвавшим один из его снимков "летающей жопой".
Ничего странного в таком избирательном знании, впрочем, нет. В любой стране мира знают и ценят мастеров, у всех на виду несколько их лучших работ, но с особым трепетом и любовью относятся именно к своим фотографам. Понятно, что в Советском Союзе, где цензура старалась менять не только тексты и образы, но и саму реальность, а архивы уничтожались часто самими фотографами из-за элементарного страха (и не нам их за это судить), без купюр не могли существовать даже самые полные ретроспективы и собрания сочинений. Это у авторов, признанных системой,— что уж говорить о "негодяях" и "отщепенцах", покинувших страну или рискнувших сказать что-то не так: их просто вымарывали из истории. В России же последних 15 лет главной задачей было хотя бы вспомнить сами имена.
Ретроспектива в МДФ, впрочем,— это не просто смутное воспоминание. По словам директора МДФ Ольги Свибловой, в экспозицию попали как работы из архивов МДФ, так и фотографии, отобранные и присланные самим Бородулиным. Отпечатки все авторские, есть и винтажи, сделанные в 1950-1960-х. Выпускает МДФ и большой каталог — чуть-чуть не успели к открытию. В шести залах последовательно представлен весь, что называется, творческий путь 80-летнего мастера. Трогательный дайджест "наследия" встречает зрителя уже в первом зале: на большие щиты вразнобой наклеены разнокалиберные "фотки" — снимки, вырезанные из газет или журналов, какие-то явно любительские карточки из семейного архива, вперемешку цвет, ч/б, лица, пейзажи, страны, эпохи. Вылитая домашняя стенгазета. Но зато дальше торжествует академизм, все разложено по полочкам.
Ранние снимки, сделанные в подражание кумирам Родченко и Игнатовичу и учителю Бальтерманцу. Позже Лев Бородулин развил подсмотренное у старших мастеров в свой собственный фирменный стиль. Таковы, например, "На вираже" 1959 года с его мастерским использованием эффектов света и тени или несколько спортивных "орнаментов" конца 1950-х с их необычной перспективой. Есть знаменитые "постановки" — вроде семейного портрета Михаила Жарова. Есть кадры ушедшей натуры — например, снимок "Возвращение с лыжной прогулки" конца 1960-х, изображающий перрон Ленинградского вокзала, ощетинившийся, как пиками, торчащими лыжами — наглядное доказательство массовости советского спорта. Есть поздние израильские работы — некоторые очень сильные, другие откровенно слабые. Забавны подписи к некоторым фотографиям — например, к снимку английских прыщавых и очкастых мальчишек 1960-х "Поколение Тони Блэра". Хороши портреты спортсменов. И совсем непривычен фотограф в качестве мастера street-photography: на Лондон и Париж он смотрит не взглядом идеологически проверенного советского гражданина, но любопытствующего незнакомца, прохожего, дружелюбного чужака.
Одним словом, ретроспектива получилась полной, хоть и местами несколько хаотичной. Но эти издержки — отчетливые знаки вхождения в новую эпоху выставочных проектов. Пришло время не просто вспоминать забытое, но тщательно восстанавливать историю. Такая работа явно не под силу небольшим галереям и индивидуалам-энтузиастам, она должна стать делом государственных музеев. В МДФ это понимают.