Чеховский фестиваль театр
В Москве на Чеховском фестивале показали спектакль "Мастер и Маргарита". Берлинский театр "Фольксбюне", где идет эта постановка,— сегодня один из самых знаменитых театров Европы. Режиссер Франк Касторф — немецкий режиссер номер один, самый дорогой (во всех смыслах) гость любого фестиваля. Четырехчасовая булгаковская инсценировка расколола публику и критику. Для того, видимо, и приглашалась, считает РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
В антракте и после спектакля (подробно мы писали о нем еще 23 ноября 2002 года сразу после берлинской премьеры) возбужденные зрители, как сторонники, так и противники спектакля, произносили слова "шок", "бомба", "скандал", "безобразие" и пр. Так бывает, когда в курятник случайно забредает посторонний: он, собственно, ничего такого особенного не сделал, просто зашел в случайно открытую перед ним дверь, но переполох там вызвал нешуточный — вокруг хлопают крыльями, кричат "Не театр!", "Провокатор!", "Циник!". Десять лет назад Франк Касторф, наверное, и в Германии что-то такое слышал, но уже несколько лет крупнейший мастер театра не чувствовал себя скандалистом и провокатором.
Недостаточно "театральным" Касторф показался, очевидно, потому, что большая часть действия происходит у него на огромном видеоэкране (видеорежиссеры спектакля — Ян Шпекенбах и Йорг Брокш). На нем в режиме прямой трансляции показывают то, что происходит за кулисами, вернее, во внутренних помещениях обычного современного кафе-забегаловки с бильярдным столом, зеркальными стенами и неоновым освещением. У тех, кто живьем появляется в кафе, часто не видно лиц. Зато на экране подробности актерской игры впечатляюще крупны. Скрытая изнанка сцены становится ее продолжением, и возможности театра экран не только не ограничивает, но щедро их расширяет.
Стилистика видео у Касторфа очень разнится от эпизода к эпизоду. Библейские сцены с Пилатом и Иешуа сняты в духе голливудских исторических блокбастеров — с павильонными декорациями-задниками, выразительными крупными и общими планами; полет Маргариты напоминает красочные детские фильмы 70-х годов с комбинированными съемками и волшебными превращениями школьников; потрясающие сцены предсмертного угара Мастера и Маргариты сняты дергающейся, живой камерой в манере, напоминающей о картинах Догмы. На экране много чего еще можно увидеть: и рельсы на какой-то промышленной окраине, по которым промчится убивающий Берлиоза трамвай, и кадры современной Москвы, и фрагмент из фильма Михаила Чиаурели "Клятва" со Сталиным на Красной площади — это когда речь пойдет об Иуде. Касторф свободно жонглирует разными историческими ассоциациями, расхожими клише поп-культуры и социальными мифами. Все это он валит в свой театральный котел и поджигает энергией своей блестящей труппы. "Мастер и Маргарита" — огромный, сильный спектакль-коллаж, плоть от плоти современного большого города, полного идеологических противоречий и всеми своими клетками жадно пожирающего жизнь. И если временами избыточный спектакль Касторфа "давится" этой "большой жратвой" современной культуры, то удивляться этому могут только те, кто посадил себя на диету "большого и светлого".
Все актеры, кроме Катрин Ангерер (Маргарита), играют в "Фольксбюне" по две роли. Стравинский тут спарен с Лиходеевым, Берлиоз с Каифой, Воланд с Афранием, Бездомный с Левием Матвеем. Над каждым из этих "дублей" можно было бы подумать отдельно, но одно из решений — срифмовать Мастера не с Иешуа, что делали на театре все кому не лень, а с Понтием Пилатом — выглядит потрясающим прозрением Касторфа. Ведь именно о Пилате пишет роман булгаковский персонаж и именно прокуратор Иудеи становится его лирическим героем. Благодаря этому решению у Касторфа, кажется, впервые в истории постановок романа получилась роль Мастера: он вышел не бледным лирическим влюбленным, а язвительным, надломленным мучеником, жертвой наваждений и маний. Заслуга, конечно, не только концептуалиста режиссера, но и гениального актера Мартина Вуттке. Описывать его игру тут бессмысленно, кто видел — тот сам видел, а кто не видел — отправляйтесь туда, где будут показывать спектакль Касторфа.
Обидело многих еще и то, что Касторф пренебрег сатирой на булгаковскую Москву. Забавные сценки, обычно радующие зрителей инсценировок "Мастера", сделаны у Касторфа довольно мрачно, без эстрадного лицедейства. Спектакль при всей своей физической внятности вообще похож на причудливый сон. Прагматик Касторф залезает тебе куда-то в подсознание и впрыскивает туда яд театральной утопии. Ну что же делать, если выдающийся немецкий режиссер отказывается видеть Булгакова времен "Мастера и Маргариты" московским сатириком, кумиром кухонных советских диссидентов, и представляет писателя загадочным, мистическим психоделиком, недолечившимся морфинистом, ревнивым корреспондентом кремлевского тирана. Глупо его переубеждать, да и нечем, по совести говоря, нам крыть. По мощи и свободе мышления победоносный диктатор "Фольксбюне" оказался далеко впереди нашего театрального сознания. Москва — негодующая или восторженная, все равно,— лишь помахала ему в спину.