Сирены подводят стрелки

Я рассказываю генеральному директору Ulysse Nardin Патрику Прюньо, как увидел рисунки Мило Манары в Париже, в маленькой галерее на набережной Вольтера. Лучший адрес, потому что для нескольких поколений итальянский художник, автор замечательных комиксов, иллюстратор, дизайнер был просветителем, энциклопедистом, вольтерьянцем.

«Еще бы,— говорит Патрик Прюньо.— Когда мы с ним встретились, я рассказал ему, что он во многом определил мое видение мира, мою любовь к женщинам и мою сексуальность. И все потому, что в 11 лет я стащил у отца его книжку!»

Энциклопедии называют Мило Манару «мастером эротических комиксов», забывая о том, что эротика никакой не отдельный жанр, а такая же часть корневой системы искусства, как религия, поклонение идеалу, законы долга, патриотизм и прочая, и прочая.

Его книги любил Феллини. Отец Тантана бельгиец Эрже назвал его в числе трех самых талантливых рисовальщиков в современных комиксах. Уго Пратт, создатель «Корто Мальтезе», дружил с ним и помогал ему. Жорж Волински, звезда Charlie Hebdo, открыл ему дверь во Францию. Мануфактура Ulysse Nardin заказала 73-летнему мастеру циферблаты для своей новой серии Classico Manara.

Марка, блеснувшая на прошлом SIHH эротическими автоматонами, решила продолжить тему, обратившись к комиксу, искусству ХХ века. Мило Манара сделал десять акварелей, которые потом в технике микроживописи специалисты мануфактуры перенесли на циферблаты, покрытые затем прозрачным лаком. Всего 200 часов, 100 — в корпусах из белого золота, 100 — в розовом золоте, с мануфактурным механизмом UN-320.

На нынешний Женевский салон художник заглянул по пути на фестиваль комиксов в Ангулеме — там его ждала почетная ретроспектива. Он рассказал мне о сюжетах своих циферблатов — истории русалки Улиссы, полюбившей земную девушку Надю. Он видит в этом встречу водного и воздушного, одно стремится познать другое. Как познать? «В библейском смысле»,— улыбается Манара.

Трудно ли было работать с Ulysse Nardin? «Я был свободен в выборе темы. Меня лишь попросили соблюдать пропорции, следить, чтобы фигуры не заняли центр циферблата,— рассказывает Манара.— А еще среди действующих лиц должна была быть акула. Все это нетрудно соблюсти. Ну а историю я, как обычно, придумал».

Листы Манары будут сопровождать часы — напечатан ограниченный авторский тираж всех десяти сюжетов. На бумаге им не нужна круглая рамка циферблата, напоминающая о классическом тондо.

«Маловероятно,— говорит художник,— что кто-то купит все десять часов. По листам он узнает всю историю. В конце концов, ее можно прочесть с конца до начала, как и с начала до конца».

Я-то как раз вполне могу себе представить человека, который купит себе всю десятку, не испугавшись цен, но меня волнует русалка. И вот почему.

В рисовальных классах МАрхИ среди дисциплин у нас была обнаженная натура. Женскую фигуру рисовать нас учили. Но ни разу к нам на Рождественку не заглянула русалка. Как Манара ее спроектировал, откуда он знает, где у нее спина переходит в хвост? И вообще, что ему графически интересно в двух женских фигурах?

«Интереснее всего у Нади светлые волосы и майка, которые движутся в воде. У Улиссы волосы другие, похожие на кораллы или водоросли. В остальном сирены, как и кентавры, давно известны художникам. Я даже не говорю о Диснее, посмотрите на татуировки. Уж там сирены даны во всех подробностях. Но они не всегда были такими приятными на вид. Сирены у Гомера были женщинами с крыльями, которые пели, чтобы погубить Улисса-Одиссея. Мы находим эти изображения на греческих вазах. А вот Магритт рисовал их с ногами женщины и головой рыбы. Тут едва ли получилась бы любовная история».

Я спрашиваю у Мило Манары, каковы его собственные отношения с часами. Он отвечает, что вечно опаздывает, но часы честно носит и среди них есть даже часы с эротическим сюжетом, которые подарила ему на юбилей жена. Но он оставил их в гостинице, а на руке у него — медный браслет, подарок Уго Пратта.

Что Манара делает сейчас? Закончил второй том своей истории «Караваджо» и хочет сделать книгу по «Америке» Кафки. «Она называлась, вы помните, "Пропавший без вести" — это наша история. Мы пропали без вести, мы потеряли компас».

Ему уже рассказали, что лесбийские мотивы в России примут без одобрения и лучше бы он изобразил жаркую любовь простой девушки-русалки с комсомольцем, бравым моряком.

«Как вы относитесь к тому, что наступают времена нового ханжества? — спрашиваю я.— За что боролись на баррикадах 1968 года?»

«Что поделаешь,— отвечает Манара,— и вправду все становится болезненным. Конфронтация религий, подъем самых темных сил общества. Возможно, в этом проблема. Каждый раз идешь на компромисс. Почему-то уступать должны именно художники».

Весело рассказывать о сексе, не проваливаясь в глупости порнографии или пошлость анекдота, труднее, чем писать возвышенные трактаты. Мило Манара, сын рабочих, недоучившийся архитектор, один из тех, кто превратил комикс в полноценную литературу. На нем пробуют сейчас зубы радикальные феминистки, но едва ли это может испугать человека, рожденного в той пуританской морали, в которую нас пытаются вернуть. «Даже в Италии в дни моей молодости во всем, что касалось морали, общество было похоже на "Талибан". Все вокруг было пропитано ханжеством»,— говорит художник. Сейчас эти времена возвращаются. Значит, однажды вернется и сексуальная революция, и приход ее можно будет проследить по авторским часам.

Алексей Тарханов