В парижском театре Шайо состоялись гастроли танцспектаклей «Compact» и «Diagnostic F20.9» в постановке и исполнении Жан Галлуа — молодого хореографа, которой во Франции прочат большое будущее. Рассказывает Мария Сидельникова.
За 20 минут, что длится «Compact», Жан Галлуа и Рафаэль Смаджа не развязывают телесный узел ни на секунду
Фото: Laurent Paillier / photosdedanse.com
Одна из миссий парижского театра Шайо — пестовать молодых хореографов, поэтому среди подопечных театра помимо признанных авторов встречаются молодые и даже талантливые. В нынешнем наборе это 30-летняя Жан Галлуа.
В театр она пришла с улицы — буквально. Девочка из семьи музыкантов, ученица консерватории распробовала хип-хоп в парижском чреве Les Halles. Проходила мимо, увидела таких же подростков, как она, только не загнанных в институционные рамки, а лихо отплясывающих на голове посреди улицы. Не раздумывая отправила в отставку фагот со скрипкой, маму с папой и пошла учиться танцевать. Затем работала в разных труппах во Франции, в том числе у Анжелена Прельжокажа, а в 2012 году, основав компанию Burn Out, пустилась в свободное плавание.
Первое же соло «P=mg», в котором она рассказывала, что есть силы посильнее физики, которые тянут нас вниз, и в ее случае это семья, принесло первый успех: и критика хорошая, и охапка танцевальных премий как во Франции, так и за ее пределами — в Штутгарте, Иерусалиме, Польше. Дальше — больше. За соло «Diagnostic F20.9» (2015) немецкий журнал Tanz назвал Жан Галлуа главной надеждой года, а ее первый дуэт «Compact» местная Le Figaro и вовсе окрестила одним из самых завораживающих в истории танца. Неудивительно, что парижские выступления Галлуа прошли с аншлагом, и, надо сказать, вполне заслуженным.
На пустой сцене свет выхватывает отдельные конечности: одна рука, торчащие с разных сторон ноги, две головы на одном распластанном по полу теле. Такого испугался бы даже закаленный превращениями кафкианский Грегор Замза. Но постепенно картина проясняется, и пугающий мутант оказывается парой симпатичных молодых людей (Жан Галлуа и Рафаэль Смаджа), близких настолько, что их тела срослись в одно целое. Целое это раздирает на части, оно нелепое, неудобное ни для движения, ни для сосуществования, иногда смешное, иногда сентиментальное и всегда мощное и властное. За 20 минут, что длится «Compact», танцовщики не развязывают телесный узел ни на секунду и почти не принимают вертикального положения.
В этом гибридном теле Галлуа здорово примиряет не только человеческие полярности и противоречия, но и танцевальные. Вот вроде бы хип-хоп — травмоопасные перекиды, дикие кувырки и позы на грани акробатики, но все это в дуэте, в связке, в постоянном контакте. И из сочетания несочетаемого рождается поэзия в высшем балетном понимании.
«Diagnostic F20.9» — это заявка не только хореографа Галлуа, но и исполнительницы: чтобы удержать пятидесятиминутный сольный спектакль, одних трюков недостаточно. Впрочем, она ими и не злоупотребляет. Здесь Галлуа рассказывает историю молодой девушки, вероятно сотрудницы офиса, в котором строгий дресс-код, наигранный политес и стресс без конца. После изматывающего дня она возвращается домой, а там голоса, страхи, разговоры с самой собой, слезы то счастья, то отчаяния — словом, та самая F20.9, шизофрения. Болезнь овладевает героиней постепенно.
Но Галлуа склонна видеть в шизофрениках скорее людей творческих и одаренных, нежели больных. «Арто и Нижинский болели или все же просто знали и понимали нечто большее, чем мы с вами?» — задается вопросом француженка. Ее ответ — в соло, которое выглядит не фатальным диагнозом, а спокойной констатацией: что ж, с каждым бывает.
Сбивчивый речевой монолог своей героини Галлуа сопровождает монологом танцевальным. Она произносит его в условно очерченном квадрате в центре сцены — это и клетушка-дом, и больничная палата, и ее собственная голова, с которой она тщетно пытается совладать. За внешнее благополучие девушка цепляется до последнего: деловито пытается семенить каблучками, хотя одеревеневшие от спазмов ноги уже расползаются в разные стороны. Из-под офисного футляра прорывается хрупкое, но очень сильное тело, способное передать все амплитуды изменчивого настроения — то она заторможенный робот, то ликующий акробат; то у нее вновь все под контролем, и вдруг корпус начинает выписывать крутые траектории и тело как будто чужое.
В финале на сцену обрушивается проливной дождь. Ход не новый, но Жан Галлуа использует его не только как эффектную концовку. В этих лужах ее героиня наконец обретает спокойствие, а танцовщица впервые дает себе вдоволь развернуться — на руках, со спины на грудь, с подкруткой и выбрасываниями ног. Стремительно сменяющиеся фигуры хип-хопа производят эффект почти такой же, как 32 фуэте, только за исполнительницу можно не волноваться: падать ей здесь некуда.